Денежная история - страница 8

— Не таким способом.

— А чем плох способ? — быстро спросил он. Уже не улыбался. С острым интересом разглядывал меня, как нечто диковинное.

— Яхнин, — сказал я тяжелым языком. — Оставь это. Я в коммерции профан. Бездарь. Ценности для тебя абсолютно не представляю. Мое дело в газетке пописывать, как ты выражаешься. Ни на что другое не годен, проверено, даже вагоны грузить. Есть еще моральные принципы, но это сейчас не важно. Скажи ясно: займешь или нет?

Он откликнулся сразу, горячо, искренне:

— О чем речь, Кумир! Конечно, нет.

И мы замолчали, глядя друг на друга. Такая вот старая детская игра: кто кого переглядит, кто первый моргнет.

А Перевалов набулькал по трети стакана из красивой бутылки и один пододвинул мне.

— Держи! Давай примем.

— Сначала скажи, что за повод.

— Эх, не терпится тебе! Ладно. — Он стал серьезным, этот лысоватый, сорокалетний уже человек. Поправил очки на носу, прищурился. — Дело в том, Андрей, что я отбываю на материк, в родной Воронеж. А тебе хочу предложить занять мое место. — И прищурился еще сильней, вглядываясь, как я прореагирую.

— Ясно, — первым нарушил я паузу. — Ну, что ж, Молва. Ничего нового. Ты не изменился за эти годы, все такой же.

— Да и ты, старичок, все такой же! — подхватил он мою мысль самым радостным голосом. Всегда был интеллектуалом высоколобым, таким и остался. Тебе дело предлагают. От души, по-приятельски. Через год тачку бы имел, счет в банке. Но тебе западло общаться с такими, как я. Думаешь, не вижу?

— Ума тебе не занимать, — похвалил я его. Дрожь какая-то начала меня бить. — Шел сюда как на голгофу. Ну, ладно! Продолжай свой бизнес. Глядишь, кто-нибудь прихлопнет тебя с твоими миллионами. Свои или чужие. — Я отстранил его и вышел в прихожую. Но тут же голос Яхнина догнал меня:

— Андрюха! Погоди!

«Андрюха». Это что-то новое. Я повернулся к нему. Он стоял в дверях кухни, широко, белозубо улыбаясь, русобородый, рослый красавец в небесно-голубой пижаме.

— Где твой школьный юмор, старичок, а? Порастерял, что ли, в жизненных передрягах? Я же пошутил, Андрюха. Пошутил я. Жестоко, конечно, но, сам понимаешь, мы ребята крутые… Шагай назад! Сейчас принесу твою капусту.

— Не надо. Обойдусь, — сказал кто-то моим голосом.

— Брось, не дури! Я купюрами подтираюсь, а тебе действительно надо, я же вижу. Где еще возьмешь! Ты же, старичок, не от мира сего. Таким, как ты, сейчас в пору вешаться. Подожди чуток. Я мигом! — И он прошагал мимо меня в одну из комнат, высокий, светловолосый, решительный хозяин этой жизни. А я, мгновенно вспотев, вернулся на кухню, да, вернулсся — сука, недоносок, падла безвольная.

— Бредишь ты, что ли? — спросил я Перевалрва. Меньше всего ожидал я такого разговора.

Но он не бредил. Он был рассудителен, трезв и серьезен. Это не розыгрыш. Его отъезд на материк — дело решенное. В Воронеже у него отец, который давно зовет его к себе. Жена тоже агитирует податься в те края. Квартиру здешнюю он уже приватизировал и намерен продать.

С работой в Воронеже все оговорено: будет заниматься памятниками культуры. А что касается моей кандидатуры на его должность редактора, то с директором издательства Неклессой была беседа. Он не возражает. Больше того, двумя руками «за». Журналистская репутация у меня хорошая, сам человек положительный, непьющий… ну, скажем так: малопьющий, ухмыльнулся Перевалов… примерный семьянин, а самое главное — автор, автор отличной повестухи. Следовательно, причастен к литературе, что дает мне моральное право занять вот это самое кресло, вот в этом самом кабинете.

— В деньгах ты, пожалуй, на первых порах не выиграешь, Андрей, это я сразу предупреждаю. Но! — Перевалов поднял палец. — Есть идея о коммерческом издательстве. Основные бумаги уже оформляются. Доведешь дело до конца и станешь един в двух лицах: директор собственного издательства и редактор этого. Чем не перспектива? — как-то беспокойно вопросил он.

— Бред, — сказал я и выпил сладковатую «Ламбаду».

— Почему бред? — прицепился ко мне Перевалов и опорожнил стакан.

— Ни с какими коммерческими структурами я не хочу связываться. Гиблое дело. Неспособен. А твое место… чем оно лучше моего?