Дэниел. Часть вторая - страница 47

 Превозмогая сопротивление, он локтями раздвинул ей ноги ещё шире. Теперь он вспомнил , почему в своё время избегал девственниц - их волнение, застенчивость, страх неизвестного способны испортить всё удовольствие момента. Однако с Аней, он чувствовал себя так, словно ему выпала честь стать её первым любовником, научить, вышколить. Как только она научиться отдавать ему своё тело, он покажет ей другие способы покорно принимать её господина: принимать боль, более тёмные удовольствия плоти, каждое восхитительно-соблазнительное ощущение, которые он сумеет для неё придумать.

 - Прекрати мне сопротивляться, - приказал он и вонзился пальцами в её нежную кожу достаточно сильно, чтобы завтра на ней появились следы. Отлично. Чем скорее она поймёт, чем ей грозят попытки, не допустить его к своему телу, тем лучше. - Расслабься.

 Издав горловой всхлип, Аня развела ноги.

 - Так-то лучше. А теперь будь паинькой. Возможно, тебе даже понравится.

 Дэниел снова припал к клитору Ани и нежно пососал. Продолжая ласкать её ртом, он ввёл внутрь два пальца и начал медленно двигать.

 Как и раньше, она напряглась, но сомкнуть ноги больше не пыталась. А она поддаётся обучению! Он медленно протолкнулся глубже и едва не застонал, почувствовав, как пальцы обволакивает её влажное тепло.

 Пытаясь расширить для себя её узкий проход, он осторожно раздвинул пальцы. Вкус её был таким прекрасным, пикантным и женственным, что почти забывалось: оральные ласки не единственное, для чего они захватили комнату Кингсли. Сквозь пелену собственного желания, Дэниел услышал довольные стоны Ани. Ей начинало это нравиться. Она похныкивала и учащённо дышала, и даже раз подалась бёдрами навстречу.

 Дэниел воспринял эти звуки и влажный жар у неё внутри как сигнал о готовности и накрыл её своим телом. Голую спину тут же обвили ноги Ани. Каблуки её туфель врезались в кожу, и, наслаждаясь этой слабой болью, он резко втянул воздух.

 Обхватил рукой её тонкие запястья, он завёл их ей за голову. Глаза Ани вновь затуманивала покорная нега. Она выглядела довольной, умиротворённой, томной от страсти. Такой она и нужна, когда он в неё войдёт. В голове мелькало столько всего, что хотелось сказать в этот момент. Однако ради её же блага, Дэниел решил оставить эти мысли при себе, и , дав Ане просто расслабленно парить вне времени и пространства, раздвинул пальцами её лепестки и толкнулся внутрь.

 Полуприкрытые веки Ани широко распахнулись, с губ сорвался крик неподдельной боли. С разочарованным вздохом Дэниел вышел.

 - Non, Господин, пожалуйста. - Аня села и обняла колени, словно испуганный ребёнок. - Простите меня. Не останавливайтесь.

 - Ты не виновата, что тебе больно. И меня сейчас не остановит даже пистолет у виска. Перейдём лучше к плану «Б».

 Дэниел встал на колени и вытащил из-под кровати Кингсли серебристый чемодан. Другие чемоданы манили больше, но сегодня была не та ночь, чтобы знакомить Аню с флоггером. Сегодня инструментом причинения боли станет его собственное тело. Он откинул крышку и обнаружил ровно то, что и ожидал. Аня как-то призналась, что хочет во время секса быть связанной и беспомощной, но под весом его тела у неё и так нет шансов воспрепятствовать болезненному вторжению.

 Дэниел встал , и глаза Ани округлились при виде наручников. Он надменно вскинул голову, посмотрел на неё сверху вниз, повращал серебристыми наручниками - от этого маленького трюка у Мэгги всегда учащался пульс. Вроде бы на Аню он возымел похожий эффект.

 - К изголовью, живо, - приказал он , и Аня подползла к изголовью. Такое тело... и на четвереньках. Скоро он покажет этой красотке , как надо ползать перед хозяином.

 Дэниел скинул остатки одежды, подполз к Ане, и сев спиной к изголовью, за талию забросил её к себе на колени.

 Она рассмеялась.

 - Давай сюда правую руку.

 Аня протянула ему ладонь. Он поцеловал пульс на запястье и защёлкнул первый наручник, а затем, не давая времени возмутиться, перекинул цепь через металлический стержень изголовья и защёлкнул второй наручник. Теперь Аня сидела у него на коленях прикованной к кровати. Конечно, из-за её рук он и сам в плену, но в такой сладостной тюрьме можно провести хоть всю жизнь.