Деревенские девчонки - страница 20

– Этот билет у меня, – произнёс кто-то.

– Будьте добры выйти к сцене и показать ваш билет.

Люди любят выигрывать, но они, как правило, стесняются выйти и получить свой выигрыш, но в конце концов счастливчики протолкались сквозь стоящих людей и нерешительно двинулись по проходу. Один из них оказался альбиносом, а другой подростком. Они предъявили свои билеты, получили каждый по десять шиллингов и быстро, едва ли не бегом пустились на свои места.

– Ну а теперь, может быть, наши милые помощницы споют нам песенку? – спросил актёр, положив руки нам на плечи.

– Разумеется, – ответила Бэйба, всегда готовая продемонстрировать свой свежий и чистый голосок. Она запела:

А я только открывала рот, притворяясь, что я тоже пою. Потом вдруг она внезапно прервала пение, кивком головы велев мне продолжать; а я так и осталась стоять на виду у всех с открытым ртом, словно у меня была вывихнута челюсть. Я покраснела и бросилась на своё место, а Бэйба закончила песню. Сквозь зубы я бросила ей:

– Ведьма!

После всего этого началось представление. В зале стояла полная тишина, говорили только актёры на сцене.

Потом я услышала в конце зала какой-то шум, люди шушукались и переговаривались, словно кто-то упал в обморок. Кто-то шёл по проходу с фонариком в руках, и, когда фонарик приблизился к нам, я увидела, что его держит в руке мистер Бреннан.

– Боже мой, неужели это он из-за курицы, – сказала Бэйба матери, когда мистер Бреннан позвал Марту на выход.

Потом он перегнулся через сидящих людей, стараясь не закрывать им сцену, и что-то прошептал мистеру Джентльмену. Они оба вышли из зала. Я услышала, как за ними хлопнула дверь, и обрадовалась, что они ушли. Представление было так интересно, что я не хотела отвлекаться.

Но через какое-то время дверь зала снова открылась, и луч света от фонарика двинулся по залу. Мне почему-то пришло в голову, что на этот раз им нужна я, но я отбросила эту мысль. Однако мысль оказалась правильной. Мистер Бреннан тронул меня за плечо и прошептал:

– Кэтлин, дорогая, выйди на минутку.

Мне казалось, что мои башмаки ужасно шумят, когда я на цыпочках пробиралась по залу. Я думала, что это было из-за моего отца.

В вестибюле зала все говорили разом – Марта и наш приходский священник, мистер Джентльмен, адвокат и Хикки. Хикки стоял спиной ко мне, а Марта плакала. Со мной заговорил мистер Джентльмен.

– С твоей мамой, Кэтлин, случилась неприятность, – он говорил медленно и тщательно подбирая слова, но его голос звучал неуверенно.

– Что за неприятность? – спросила я, вглядываясь в их лица. Марта сморкалась в свой носовой платок.

– Небольшая неприятность, – снова сказал мистер Джентльмен, и приходский священник повторил его слова.

– Где она? – настойчиво спросила я.

Я хотела наконец увидеть её. Никто мне не ответил.

– Расскажите же мне всё, – сказала я.

Мой голос прерывался от волнения, и тут я поняла, что веду себя грубо со священником. Я повторила вопрос более вежливо.

– Расскажите ей, надо ей всё рассказать, – услышала я у себя за спиной слова Хикки.

Я повернулась, чтобы спросить у него, но мистер Бреннан отрицательно покачал головой, а Хикки покраснел так, что это было видно даже под серым слоем его двухдневной щетины.

– Отведите меня к маме, – взмолилась я и бросилась бежать к двери и дальше, по бетонным ступеням.

На последней ступени кто-то поймал меня за пояс моей куртки.

– Мы не можем сделать это сейчас, не сейчас, Кэтлин, – сказал мистер Джентльмен, и я подумала, что это очень жестоко с их стороны, но не могла понять, почему.

– Почему? Почему? Я хочу видеть её, – кричала я, пытаясь вырваться из его рук.

Я чувствовала в себе столько сил, что была готова пробежать все пять миль, отделяющие меня от Тинтрима.

– Ради Бога, да расскажите же вы девочке всё, – сказал Хикки.

– Замолчи, Хикки, – бросил ему мистер Бреннан и подвел меня к краю тротуара, где стояло несколько автомобилей.

Около них собрались люди, все что-то тихо говорили и обсуждали между собой. Марта помогла мне сесть на заднее сиденье их машины, но, перед тем как она закрыла за мной дверь, я услышала, как один из говоривших на улице сказал: