Деревенский дневник - страница 28

Одним словом, из кукурузы в нынешнем году ничего не выйдет, — заняли землю, затратили много труда, горючего, семян, и все это пошло прахом. Страшно, однако, не столько это, сколько то, что отличную культуру скомпрометировали в глазах народа.

Мне кажется, что для начала надо было посеять гектаров десять, да сеять, когда прогреется земля, и был бы урожай. Десять-то гектаров прополоть было бы не трудно. Народ понял бы все преимущества и всю выгодность кукурузы, и на будущий год можно бы увеличить площадь посева. Но запланировали, не испытав и не проверив, именно пятьдесят, с самого начала загубили дело вредной поспешностью, продиктованной оглядкой на областное начальство.

Проходя мимо избы Павла Ивановича, трудолюбивейшего из здешних стариков, увидел у него на огороде отличную кукурузу. Посеял он ее просто так, из интереса, сеял и в прошлом году и собрал спелые початки. Соберет и нынче, надо полагать, хотя весна была поздняя и холодная, — кукуруза у него уже по плечи, каждое растение, раскинув листья, стоит зеленое на чистой черной земле. Так, вероятно, узнав свою выгоду, начинали здесь некогда сеять лук, цикорий, горошек, мяту, тмин. Приказом-то не очень возьмешь, необходим пример.

Из всего этого следует, что новый порядок планирования из-за канцелярских методов, которые губят живое дело, пользы пока что не принес.

Считается, что планирует колхоз, но, как рассказал Николай Леонидович, если составленный правлением и утвержденный общим собранием план не отвечает представлениям начальства, то райисполком его не утверждает. Не в отношении количества продукции, которую должен сдать колхоз, — это было бы понятно, потому что исполком обязан следить, чтоб не нарушались интересы государства, — а в отношении площадей и культур.

Здешнему колхозу, например, запретили чистые пары, планируют ему пары занятые. Но земли здесь очень засорены, навозу мало, и поэтому в чистых парах пока что спасение. Мало того, — когда пары будут занятые, то есть засеянные однолетними травами или же овощами, колхоз не успеет посёять в срок озимые: пока скосят сено или уберут овощи, пока вспашут землю под озимь, глядишь, наступит ранняя в этих местах, дождливая осень. Да и вообще, зачем за счет чистых паров увеличивать посевные площади, если имеющаяся у колхоза земля из-за недостатка рабочих рук плохо используется? Правильнее, мне кажется, было бы все усилия направить к тому, чтобы как можно лучше обрабатывать и удобрять эту землю, чтобы тщательно и в срок пропалывать посевы и таким образом, а не за счет расширения площадей, увеличивать производство зерна и овощей.

Заняв же пары, можно лишь увеличить площадь зарастающих сорняками полей, увеличить потребность в изнуряющей человека прополке, сознательно идти на то, что часть урожая останется в поле.

В колхоз недавно вступило шесть человек. Все больше и больше становится в Ужболе изб под дранкой и железом, окрашенным в зеленый или красный цвет. Починили возовые весы — до недавнего времени они стояли покосившиеся, а теперь их выпрямили, и они светлеются свежими тесинами. Построен телятник, начали строить шлакобетонный птичник. Построили несколько силосных ям — кирпичных, цементированных, и теперь стали закладывать силос.

Особенно радует богатый урожай трав. Наталья Кузьминична то и дело восклицает: «Сено-то нынче как малина!» Кажется, что и природа решила помочь выбирающемуся из нужды колхозу. Впрочем, удивительные урожаи и прежде бывали, а скотина падала от бескормицы, потому что люди, ничего не получая, оставляли луга некошеными. Сильнее природы оказались знаменитые сенокосные трудодни: десять процентов сена, которые получает каждый работающий на сенокосе. Теперь и молодому председателю стало легче.

С утра солнце. Дороги быстро просыхают, только в колеях жирно чернеет грязь. Кричат петухи, гуси, посвистывает всякая пташка. Лениво пошевеливается на слабом ветру листва на деревьях, иные из листьев, повернутые к солнцу, отражают его свет, и дерево переливчато сияет. Еще нет девяти часов. Земля, освещенная солнцем, вовсе не плоская, а в черных канавах, в низинках, поросших муравой, в куртинках лопухов под плетнем, в кустиках травы… Глубокие тени и резкий свет подчеркивают выпуклость, объемность каждого бугорка, кустов, деревьев, изб. Объемность еще усиливается тем, что второй план — луга за избами, плоский силуэт деревеньки на фоне озера — как бы в серебристой дымке.