Деревенский дневник - страница 46

Обедаем у Грачевых. Михаил Васильевич, всю жизнь свою прослуживший в гастрономических магазинах и питейных заведениях, весьма оживлен, хотя ему уже семьдесят четыре года. Стол он сервировал сам. Обед наш не так уж богат, да и сервировка у Грачевых не бог весть какая, однако Михаил Васильевич сервировал стол не без изыска, со знанием дела. Он вспоминает, какие были в старое время сорта икры и сколько они стоили, как их, мальчишек, учили по переписанному на русский язык прейскуранту запоминать иностранные марки, вин и к чему какое вино подается. Вспоминает он не без гордости, как в прошлом или в позапрошлом году, когда он еще работал в своей «забегаловке», приехал в Красный трактир — так по старинке называет он нынешнее кафе инвалидов — какой-то генерал и заказал шампанское. Шампанское, разумеется, нашлось, — как и крабы, оно имеется повсеместно, — однако никто не знал, как откупорить. И тут вспомнили о Михаиле Васильевиче, послали за ним в его «забегаловку», он явился, артистически откупорил бутылку и подал ее как следует генералу.

Михаил Васильевич и Дарья Васильевна воспитывают милую девушку Капу, которой семнадцатый год. Она перешла в десятый класс, и что с ней дальше будет, трудно сказать. Если не пойдет в институт, то станет, вероятно, служить по «письменной части», выйдет замуж, будет сажать помидоры и лук, варить варенье. В свободные минуты, как это они делают сейчас с дядей Мишей и тетей Дашей, она будет глядеть в окошко на тихую зеленую уличку, упирающуюся в старинный монастырь, и с интересом, хотя и ленивым, но все же интересом, рассуждать о том, что вон Кривцов пошел куда-то, должно быть в кремль, что вон прошла такая-то, что на паточный, видать, привезли булки, а таким-то везут сено, а Пашка Фадеев поехал на озеро ловить рыбу. И странно помыслить, что Капа комсомолка.

Капа рассказала Дарье Васильевне о нашей недавней встрече с волком, но та перепутала и спросила нас, не испугались ли мы медведя. Когда я поправил ее, она с застенчивой улыбкой произнесла: «Так вот складни-то и складываем». Она имела в виду, что по этому подобию растет сплетня.

Сразу же за чертой города, на болотистом поле возле озера, устроены поля разлива сапропеля. Это — вырытые в земле четыре прямоугольных резервуара, разделенные дамбами и обнесенные дамбой же. В три из них уже налит сапропель, а четвертый, с очень ровным дном, пока еще пуст. Сапропель отстаивается в этих резервуарах, оседает, и на поверхности его кое-где стоит вода. Сапропель выглядит серовато-зеленой студнеобразной массой, лежащей наплывами. Там, где вода ушла, поверхность массы кое-где потрескалась.

Все это уже куда совершеннее того, что я видел в прошлом году на другом берегу озера и под Медведями. Там сапропель сливали в неаккуратно вырытые прямоугольные ямы, обнесенные небрежно насыпанными валами, сквозь которые просачивалась вода. Она уносила из сапропеля на заболоченные луга драгоценный кальций.

В этих полях разлива есть нечто от промышленного предприятия. Одно только плохо: до сих пор не поставлены опыты по намыву сапропеля прямо на поля и луга, хотя для этого можно было бы использовать бросовый приозерный кочкарник.

А ведь год уже минул с тех пор, как приезжала министерская комиссия.

С полей разлива мы едем в село с необычным названием — Медведи. Мы едем смотреть, как повлиял сапропель на капусту, под которую его вносили нынешней весной. С нами, кроме Андрея Владимировича, научный сотрудник опорного пункта, женшина лет сорока пяти, агрохимик, работающая теперь на опорном вместо Андрея Владимировича.

Капуста, которую мы смотрим, весьма средняя, сказать что-либо о влиянии сапропеля нельзя. Она заросла сорняками, да и земля здесь неважная, неизвестны и сроки посева. Может быть, при скудости почвы, засоренности, да еще если сажали капусту в неблагоприятные сроки, она бы без сапропеля была значительно хуже. Но установить этого нельзя, так как настоящих контрольных делянок не оставлено. Агрохимик наш, правда, утверждает, что по краям поля сапропеля не было, капуста там, на мой взгляд, такая же. Впрочем, высокоученая эта дама не может показать нам точную границу, за которой уже не сваливали сапропель, говорит она как-то сбивчиво, неопределенно, Оно и — понятно: опыт, если это можно назвать опытом, ставила не она, а шефствующий над колхозом техникум. Она не может даже точно сказать, сколько же вносили на гектар сапропеля, называет каждый раз другое количество возов, да и возы ведь могут быть разные, — какая это мера для научного опыта!