Деревня 2 - страница 2

Сергей внимательно всматривался в узкие зрачки Артема, забывшись, обжегся кофе и негромко выругался на испанском языке. Друг пил виски, нервно постукивая пальцами со свежим маникюром по столу.

– Заметно? – понимающе спросил Артем, отхлебывая из стакана янтарный напиток.

– Да, Сергей, я колюсь. Два раза бросал, думал, что завязал накрепко. Но это карусель. Он все равно меня находит, или я его. Не знаю, что и делать. Я застрял, как крылышко мошки в капле янтаря. Нет, пока еще все не так плохо, еще не поздно. Но мне нужно заняться этой проблемой. Я выкарабкаюсь, – бессвязно, будто оправдываясь, говорил он.

Сергей молчал. Сколько он слышал таких историй! Краев тяжело вздохнул и снял солнцезащитные очки, готовясь к долгому разговору. Артем вошел в раж, у него выступали слезы, он говорил и говорил: о его порочной жизни, о его странных знакомствах, о ненависти, которой, казалось, был пронизан самый воздух вокруг него. Краев молчал, рассматривая испарину на лбу Артема. Потом посмотрел в окно, где голуби неохотно уступали тротуар прохожим, и сказал:

– Прочитай книгу «Я, мои друзья и героин». Автобиографическая история наркозависимой девочки по имени Кристина из Берлина. Она из наивной 13-летней девчонки стала заядлой наркоманкой и махровой проституткой. Но трагедия даже не в этом − она много раз бросала, а став автором бестселлера, заявляла на весь мир, что с героином покончено, и снова бралась за игру. Артем, это круг, из которого не выходят. А если выходят, то единицы. Сергей перевел взгляд на неряшливого бармена, который двигался так медленно, как будто ему только что удалили крайнюю плоть.

Смирнов молча слушал, гоняя в стакане кубики льда, которые становились все меньше и меньше. Через минуту, тяжело вздохнув, ответил:

– Сергей, я еще буквы не забыл, читаю. Приведу тебе пример другой автобиографии в книге «Дневники баскетболиста». Там талантливый шестнадцатилетний подросток потерял все и деградировал. Однако, попав в тюрьму, избавился от героиновой зависимости. Смирнов замолчал, глядя на ярко размалеванных девиц, делающих селфи на фоне барной стойки. Потом неожиданно сказал: – Может, мне в тюрьму сесть?

– Это не спасет, и там можно все достать. Надо в себе искать проблему и решать ее. Я очень надеюсь, что ты справишься. Если нужна какая-то помощь − я рядом.

Девушки, делающие селфи, начали бросать недвусмысленные взгляды на красивых молодых преуспевающих мужчин.

– Мне пора! – сказал Краев и, попрощавшись с другом, направился к машине.

Менько Жора работал на лесозаготовках и подолгу не бывал дома. Да и дом у него одно название − женой к 28 годам он не обзавелся, да и по-настоящему любил одну мать. Но все равно с радостью ехал в простенький небольшой трехкомнатный домик из шершавых неотшлифованных брёвен, после месячной вахты в тайге. В багажнике лежала разделанная туша кабана, которого он добыл за день до отъезда. Дикая свинья совсем потеряла страх и регулярно посещала стоянку, где питалась картофельной кожурой и другими объедками лесозаготовщиков.

Поселок Нижний Битучарского района, где родился и жил Менько, стоял на берегу Енисея. Ехать с лесосеки до него чуть больше 100 километров. Видевший виды УАЗик гремел, как кастрюля с камнями, и кашлял серым дымом. Сергей переключил передачу и вспомнил отца, с которым он в детстве мог бесконечно ловить хариуса, тайменя, омуля и делать душистую уху на костре. Сейчас речка стала не та, а после подтопления в 2012 году им и вовсе предложили выехать из зоны ГЭС.

Менько с матерью решили с участка затопления не выезжать и остались жить в деревне, где были одни старики, местный блаженный по имени Вася и многодетная мать с четырьмя детьми, которой Жора иногда бескорыстно помогал по хозяйству.

Временами в деревню кто-то возвращался или приезжали чужаки, занимая брошенные дома. В 2015 году, осенью, крайний дом у леса заняли три хмурых мужика, жили тихо, ни с кем не общались. А зимой приехал ОМОН и со стрельбой всех повязал. Оказалось, что были в розыске. Один из беглецов умер прямо на пороге, словив пулю от нетерпеливого милиционера.