Дерево с глубокими корнями: корейская литература - страница 18

Когда мать подбежала к дереву, дочь лежала на земле без движения. Собравшиеся вокруг жители деревни только качали головами. Мать не так давно потеряла старшего сына из-за болезни, а дочка, которая была моложе его на два года, провалилась в колодец — ее затянуло веревкой. Казалось, на этот раз мать уже должна была смириться со злым роком.

Но она не сдалась. Она взвалила дочь себе на спину. Когда отец сказал, что ничем уже не поможешь, мать бросила на него свирепый взгляд и закричала, что ему наплевать, будет жить его ребенок или нет, потому что все его дети — плоды его гнева и ненависти. Она оттолкнула отца, который твердил, что ребенка уже не спасти. И оттолкнула с такой силой, что отец, хоть и был крупного телосложения, отлетел за десять грядок и растянулся на земле.

Мать много раз просила спилить это дерево, под которым постоянно вились змеи, но отец упрямился — для совершения ритуала поминания его «великого» предка нужны были плоды жужубы. Получалось, что из-за ежегодной горсти плодов они могли потерять ребенка. У матери изо рта шла пена, она кричала, что сейчас же срубит это дерево или сожжет его.

Не только отец, но и все собравшиеся соседи говорили, что девочка не выживет. Вечерело, а до деревенской больницы было слишком далеко. Соседи считали, что, если мать помчится сейчас в больницу за десять километров, она погубит еще и себя, поэтому надо смириться, наварить побольше яиц, о которых девочка так мечтала, и совершить обряд в упокоение души.

Но мать никого не слушала. Она обругала советчиков. Из ее рта летела пена. И скоро с девочкой на спине она растворилась в наступающих сумерках и моросящем дожде. Казалось, что она с горя лишилась рассудка.

Дорога была слишком дальней, к тому же из-за обильных ливней ручей Йоннэ-чхон вышел из берегов, поэтому все считали, что девочку в таком тяжелом состоянии уже не спасти. Мост ушел под воду, а быстрое течение могло унести даже быка. Отец и соседи были уверены, что мать не пройдет и половину пути. Но мать так не считала.

Наступило утро, а мать все не возвращалась. Уже начали поговаривать, что она утонула вместе с девочкой. Несколько жителей деревни вместе с отцом, как только рассвело, пошли их искать. Один человек рассказал, что ночью слышал у Йоннэ-чхона какие-то страшные вопли. Он сказал, что доносившиеся с ветром звуки не были похожи на человеческие, поэтому он подумал, что это кричит призрак утопленника.

Когда отец и еще несколько человек пришли к ручью, они обнаружили, что через ручей перекинут ствол огромной ивы. Рядом со свежесрубленным деревом валялась старая пила с кровавыми разводами на ручке.

Вспоминая тот день, мать всегда поглядывала на глубокий шрам, оставшийся на ладони. Перебравшись через ручей по стволу ивы, мать что есть мочи побежала по мокрой проселочной дороге. А сзади она слышала стоны и испуганный плач девочки: «Мамочка, прости меня…» От тряски и от ударов грудью о спину матери девочка начала кашлять, она понемногу возвращалась к жизни. Крепко держа дочь, мать заплакала: «Глупая девчонка».

— Если и не выхожу тебя, так хоть дам наесться яиц, — говорила мать. Когда дочь вернулась домой, мать отдавала ей все яйца до одного. Она съела их столько, что возненавидела на всю оставшуюся жизнь — она до сих пор яйца на дух не переносит, говорит, что они пахнут куриным пометом.

Одержимость, готовность преодолеть все на своем пути и отчаянная надежда вернули девочку к жизни. Так что мать, случалось, могла быть и грозной, и упертой, такой же, как отец.

А еще мать умела заткнуть рот кому угодно, не сказав при этом ни слова, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Была у нее одна знакомая, которая за глаза любила посплетничать, так вот, она говорила, что мой настоящий отец — Пак Сонхён. Как-то среди бела дня мать схватила ее и потащила на окраину деревни, в похоронную хижину. Через пару минут мать вышла оттуда, слегка отряхивая руки, как будто ничего особенного не случилось. А к вечеру у сплетницы вдруг перестали слушаться ноги, и ей пришлось добираться до дома на четвереньках. Никто так и не знает, что произошло в тот день. Ни мать, ни та женщина до самой смерти так никому ничего не рассказали. Но с того дня бывшая обидчица каждый раз, встретив мать, обливалась холодным потом, будто увидела призрак. С тех пор женщины деревни больше уже не судачили, сопоставляя даты смерти отца и моего рождения.