Деревянные волки - страница 2

А потом мы с бабаней прослушали лекцию о пользе употребления гречневой каши. Я даже старался запомнить какие-то умные фразы — так, на всякий случай — вдруг, когда-нибудь и я буду молодым человеком и тогда в какой-нибудь компании, какой-нибудь молоденькой девчоночке можно будет повесить на уши вот такую умную лапшу.

— Огромнейшее значение для центральной нервной системы имеют белки, содержащиеся в гречке. Они улучшают регуляторную функцию, повышают тонус и ускоряют образование условных рефлексов! Белки состоят из аминокислот: лизина, гистина, митионина и т. д. А недостаток аминокислот в одних продуктах обычно компенсируется за счет других. — Сашка вернулся в нашу комнату и продолжил, размахивая руками, как на сцене. — И вы были совершенно правы, дорогая Арина Родионовна, когда заставляли своего непотребного внучатого племянника есть гречневую кашу, в которой мало лизина и много гистина, и запивать ее молоком, в котором очень много лизина. И вообще, как сказал классик, наша жизнь — это движение именно белковых тел. И, стало быть, каша…

В это время у него за спиной на пороге появился Леонид. Леонид — мужичок пятидесяти лет, он не совсем пьян, но уже не трезв.

— Здрасьте. Здрасьте. — Он дважды кивнул головой — сначала бабке, потом «лектору».

— Учи-и-и-тель, — почти пропела бабаня и улыбнулась.

«Учитель» лет пять назад повадился учить теперешнего «лектора» игре на гармошке. Плата за урок — стакан самогона. Хотя чаще всего этим не кончалось: за «тупость ученика» он требовал еще один, а потом минут сорок, не открывая глаз, терзал меха и пел: «Сидел кузнечик маленький коленками назад…», «По дорогам знакомым за любимым наркомом мы коней боевых поведем…».

— Теть Ань, никак студента твоего видел в обед. Три курса отсидел уже, ага? Дай, думаю, елкин дед, зайду — гляну, как пацан на ногах стоит.

— Стоит нормально. Профессора мне в женихи с Киева привез, вот как! Науку про гречневую кашу читать.

Ленька закивал головой. Мне показалось, что он даже слегка присел. Улыбнулся, показывая свои почти золотые зубы, и протянул «лектору» руку:

— Леонид! Ага.

— Леонид-ага! — «Лектор» начинал входить в роль. Мне это ужасно нравилось. Он протянул Леониду руку, но вдруг сорвался и засмеялся.

Я был расстроен. Вот так всегда… настроишься… вот-вот — что-нибудь новенькое… Тем более я сто лет не был в театре. Я даже ушел в другую комнату. Я прекрасно знал, как начинается и чем заканчивается Ленькин приход. Смотреть на них мне было уже неинтересно. Да и слушать, признаться, тоже.

— Ну, ни фига себе! Сеанс! Студент! Думаешь, обманул. Да я твои уши на любом профессоре найду и сам на них сколько хошь лапши навешаю. Я тебе так скажу: опыта жизни у тебя нет, доверчивый. На гармошке играть будем? Сколько новых песен знаю. А ты думал! Бороду прицепил зачем?

— На базар иду, яблоки продавать. У бабульки пенсия двадцать один. У меня — сорок.

— Страна Бермундия, Саша. Все исчезает бесследно — деньги, люди. Все. Тащи гармонь, чего нос повесил?

Когда стала говорить бабаня, я вернулся в ее комнату. Сказывалась, пожалуй, многолетняя привязанность.

— Леня, ты, между прочим, бутылочку за пазуху вылил уже, а я вот здесь лежу, кашляю, организм покоя требует.

— Баба Аня, бабань, я тебе такую музыку забермудю — помирать передумаешь.

— Не получится — у меня стакан с дыркой.

— Да за кого ты меня держишь? Думаешь, я за сто грамм сюда хожу? Не ожидал. Эй, профессор, тащи инструмент!

Я тоже не ожидал, что «профессор» так быстро среагирует на команду — он сначала принес стул, на котором любил сидеть учитель, потом гармонь.

— Благотворительный концерт, — сказал учитель. Несколько раз покланялся в разные стороны, долго разминал пальцы, перескакивая с мелодии на мелодию, и запел: «…За тебя, моя черешня, ссорюсь я с приятелем, до чего же климат здешний на любовь влиятельный. Я тоскую по соседству, и на расстоянии…».

Минут двадцать спустя, чуть заметным движением головы бабка позвала внука к себе:

— Возьми стакан и налей ему с той банки, которая на сорок дней стоит. Все равно никто не вспомнит через сорок-то дней.

После этой фразы я, конечно же, возмутился: слово «никто» включает и меня, что ли? Куда же тогда деть наши совместно прожитые годы. Жила, жила, мудрела — мудрела, и нате вам.