Дервиш - страница 7
- С тобою трудно спорить, Лёха! – Слава махнул рукой.
- И тот же Сулла, стремясь усилить государственную власть, - продолжал Пахомов, - лишь усилил влияние и власть аристократии. Его государственный переворот так ничего и не перевернул! Благими намерениями, Слава! Я читал историков и поражался – сенаторов ничего, кроме власти, не интересовало! Представляете: они кричат: «Аве Сулла!», а он им: «Какое «аве»? Мы в заднице! Вы что, не видите?!». А они снова: «Что ты такое говоришь, Сулла? Аве тебе!», а он им: «Вы что, не римляне? Латынь не понимаете?! Мы в заднице, говорю вам!!».
Машину довольно сильно качнуло, и Пахомов звучно стукнулся головой об обшивку салона.
- О! Вы слышали тупой звук? – Громко спросил Трутнёв. – Что это было?
- Когда уже по нормальной дороге поедем? – Возмутился Пахомов, потирая висок.
Вика развернула на коленях карту:
- Сейчас хорошая дорога начнётся.
Глеб ткнул пальцем вправо от себя:
- В той стороне, километров через семьдесят, есть небольшой городишко, Старославинск называется. Там есть краеведческий музей, а его директора зовут Вадим Сергеевич Виноградов. Замечательный такой дядька!
- И что, откуда его знаешь? – Поинтересовалась Вика.
- Мы туда как-то горшки сдавали из разорённого кургана.
- Смотрите! Указатель! – Пахомов наклонился вперёд.
- Бурташёво! – Прочитала Вика.
- Через три километра свёрток будет в ту сторону, - Глеб махнул рукой, указывая направление. - В тех местах есть Медвежье болото, я там когда-то, после армии, с группой Васи Былянова ходил.
- Это когда Бабу золотую искали? - Усмехнулся Славик. - Вспоминаешь былое?
- Ну да! Дело прошлое! Зато весело было!
Просёлок кончился, джип грузно, с пробуксовкой, выкатился на асфальт. Колёса тотчас вцепились в ровное шершавое покрытие, сбрасывая с себя ошмётки жирной влажной глины. Машина полетела по трассе, казалось, не касаясь колёсами дороги.
- Ну вот, другое дело! – Довольно улыбнулся Глеб, с удовольствием прибавляя скорость. – И возвращаясь к нашему разговору, Алексей, скажу так: подобные экскурсы в историю лишний раз меня убеждают в том, что мир внутри себя мы создаём сами, и сами же его разрушаем, и поэтому можем сами себя спасти!
- Это вот спасение - лишь пустые беспредметные разговоры, идеализм, почва для религии. – Махнул рукой Пахомов.
- А что плохого в религии? – Улыбнулся Глеб.
- Только не говори, что… - Уставился на него Пахомов. - А ты что, может быть, и сам пошёл бы в монахи?
- А что в этом плохого? Может быть, именно так когда-нибудь и сделаю!
- Постриг примешь? Представляешь, Слава, – Пахомов живо повернулся к Трутнёву, - как звучит: «нейромонах Акакий, в миру – Глеб Савёлов»!
- Вообще-то, иеромонах! – Поправил его Слава.
- Я в курсе! – Отмахнулся Пахомов.
- А почему Акакий? Разве нет других имён, более благозвучных? – Улыбнулся Глеб.
- Имя должно нести и смысловую нагрузку! Частица «а» служит отрицанием, например – социальный – асоциальный, типичный – атипичный!
- И что? – Рассмеялся Глеб.
- Вообще-то, это не частица, а приставка! – Вмешалась Вика. – И она служит для образования слов с обозначением отрицания или отсутствия признаков и смыслов! Я всегда говорила, Пахомов, что ты аномальный!
- Да я об этом и говорю: «асимметричный» значит несимметричный, «алогичный» это – нелогичный! Или ещё, к примеру, стероиды – астероиды!
- Болтун и трепло! – Махнула рукой Вика.
Глеб и Слава рассмеялись.
- Если тебе каким-то чудом удастся пораскинуть своим умишкой, - ответил Вике Пахомов, - ты поймёшь, что астероиды одним своим существованием отрицают стероиды.
- Да - а! Бывают случаи трагические, а бывают – клинические! – Протянул Слава.
- Вячеслав, это всё фигуры речи! – Парировал Пахомов.
- Пахомов! Не трогай ни речь, ни фигуру! – Покачала головой Вика.
- Ладно, - сказал Глеб, - пора внести ясность в протекающие во мне процессы! Давайте остановимся! Мне надо по делу!
- Конечно, Глеб! Лично я - за любые инновации! – Кивнул Пахомов.
Джип качнулся пару раз и замер в подсохшей траве возле берёзовой рощицы.
- Так, умные – налево, красивые – направо! – Глеб выпрыгнул из машины. – Вика, если что - кричи!