Держава (том третий) - страница 3
– … Квасом, – докончил его мысль Герасим. – Забродил, собака и скис, – вновь жизнерадостно хохотнул он, пружинисто попрыгав.
– Чего скачешь, как ёрш на сковородке? – пряча в углах рта усмешку, сурово оглядел молодого рабочего Шотман. – Помнишь Обуховский завод? – И, не слушая ответ, продолжил: – Набирай дружков, и выгоняйте из механических мастерских несознательный народ. Кочегаров и машинистов тоже в тычки. Кричи: «Всем идти к конторе».
Когда собралась толпа, скандирующая: «Смирнов! Смирнов!» – из здания администрации вышел недовольный директор.
– Ну чего разорались? – начал он. – Дело мною выяснено. Оказалось, что из четырёх рабочих: Сергунина, Субботина, Фёдорова и Уколова, последним двум расчёт совершенно не заявлен.., – оглядел притихших рабочих. – А что касается Сергунина… Так он уволен за вполне доказанную плохую работу в последние три месяца службы. А Субботин уволен не двадцать второго, как это говорили депутаты «Собрания», а назначен к расчёту лишь тридцатого декабря после прогула им свыше трёх дней подряд. Что касается мастера Тетявкина, то чувство справедливости не позволяет мне налагать на него кару. Ребята, – оглядел собравшихся. – Идите работать. Хотя дисциплина в цехах никуда не годится, обязуюсь никого не увольнять за забастовку, – построжал глазами. – Иначе вынужден буду согласно пункту 1 ст. 105 Устава о промышленности приступить к расчёту всех не вышедших.
– Господин директор, вы нас не пугайте, – выбрался из толпы Рутенберг и выставил перед собой крупно исписанный лист, словно пытался отгородиться им от начальства.
– Смотри-ка, и эсеры подсуетились, – удивился едва ли не больше директора Шотман.
– А вон и Муев через очки таращится, – кивнул головой Северьянов.
– Каждой твари по паре, – пришёл к выводу неунывающий Дришенко.
– Ты это о ком? – сжали кулаки большевики.
– Об инженерах, – гыгыкнул Гераська.
– Рабочие, господин директор, в составленной петиции выдвигают справедливые требования, – оглядел митингующих. – Первое. Уволить Тетявкина и восстановить на работе Сергунина и Субботина, – стал читать текст.
– А-а-а-а! – удовлетворённо заголосили собравшиеся, заинтересованно прислушиваясь к неизвестно когда выдвинутым требованиям.
– Сократить рабочий день до 8-ми часов.
– А-а-а-а! – удовлетворённо орали рабочие.
– Улучшить санитарные условия некоторых мастерских, особенно кузнечной.
– А-а-а-а!
– Никто из рабочих не должен пострадать материально от забастовки.
– А-а-а-а!
– Время забастовки не должно считаться прогульным, за него уплатить по средним расценкам.
– Давайте я сам почитаю, – забрал у Рутенберга петицию директор. – Лично вам, милейший, – хмыкнул Смирнов – на последние пункты надеяться нечего. Вы уже пробка… А завод – бутылка шампанского. Счастливого полёта, инженер…
– Дело идёт. Забастовка расширяется, – делился впечатлениями Северьянов.
– Папашка Гапон мотается по всем одиннадцати отделам Собрания и баламутит народ, призывая идти к царю. Это же бессмыслица. То ли дело – забастовка! Красные флаги над головами… Требования созыва Учредительного собрания… Штурм самодержавия – вот главная идея, – аж задохнулся от нахлынувших чувств Шотман.
– Вон главный таран революции бежит, – кивнул на спешащего к ним Дришенко Северьянов. – Явно с утра поднял на приличную высоту благосостояние какого-нибудь трактира.
– Пар из ноздрей хлобыщет как из чайника, – улыбнулся Шотман.
– Дядя Вася, – задышливо стал докладывать подбежавший Гераська. – Всего несколько заводов к стачке не присоединились…
– Да успокойся и переведи дыхание, – доброжелательно похлопал по плечу молодого рабочего Шотман.
– Главное, чтоб трактиры не забастовали, – добродушно обозрел младшего товарища Северьянов. – Ну что там? И не вздумай закуривать, – всполошился он, – ещё полчаса ответа от тебя не дождёшься.
– Да что, дядь Вась, – убрал папиросы в карман Гераська. – За Невской заставой – наш родной Обуховский пашет на самодержавие… Фабрика Торнтона. Мастерские Александровского завода вкалывают.
– Знаем, – вздохнул Шотман. – Людей уже послали на Александровский бить штрейкбрехеров, – сразил наповал незнакомым словом молодого большевика. – А ты, по старой памяти, дуй на Обуховский. Дружков там полно осталось… Вот и остановите работу.