Десять детей, которых никогда не было у госпожи Минг - страница 22
Тут он меня просто сразил наповал. Так что я сам попросил немного мелочи, чтобы прийти в себя.
– Мсье Ибрагим, откуда вам все это известно?
– Я ничего не знаю. Я знаю лишь то, что написано в моем Коране.
Я сложил еще несколько столбиков из монет.
– Момо, это неплохо – ходить к профессионалкам. Первые разы надо всегда обращаться к профессионалкам, женщинам, которые хорошо знают свое дело. Позже, когда к этому начнут примешиваться всякие сложности, чувства, тогда ты сможешь довольствоваться любительницами.
Я перевел дух.
– А вы сами иногда туда ходите, на Райскую улицу?
– Рай открыт для всех.
– Ну вы и заливаете, мсье Ибрагим! Не будете же вы утверждать, что в вашем возрасте вы все еще туда захаживаете!
– Почему? Это что – только для несовершеннолетних?
Тут до меня дошло, что сморозил глупость.
– Момо, что скажешь, если мы с тобой пойдем прогуляемся?
– А вы что, мсье Ибрагим, иногда ходите пешком?
Ну вот, еще одна глупость. Тогда я широко улыбнулся:
– Да нет, я хотел сказать, что всегда видел вас только здесь, сидящим на этом табурете.
Но все равно я был чертовски доволен.
На следующий день мсье Ибрагим направился со мной в Париж, в красивый, как на открытке, Париж туристов. Мы прошлись вдоль Сены, которая на самом деле не совсем прямая.
– Смотри, Момо, Сена обожает мосты, она словно женщина, что без ума от браслетов.
Потом мы прогулялись по садам на Елисейских Полях, там, где театры и представления марионеток. Потом по улице Фобур Сент-Оноре, где было полно магазинов известных марок: «Ланвен», «Гермес», «Ив Сен-Лоран», «Карден»… Было смешно глядеть на эти огромные и пустые бутики и сравнивать их с бакалейной лавочкой мсье Ибрагима: по размеру она была не больше ванной, но там яблоку негде упасть, от пола до потолка – сплошные стеллажи в три ряда, до отказа забитые товарами первой, второй… и даже третьей необходимости.
– С ума сойти, мсье Ибрагим, как бедны витрины богачей. Да там и внутри ничего нет.
– Это и есть люкс, Момо: на витрине пустота, в магазине пустота, все сосредоточено на ценнике.
Мы завершили прогулку во внутреннем саду Пале-Рояля, где мсье Ибрагим угостил меня свежевыжатым лимонным соком, а сам вновь обрел свою легендарную неподвижность, усевшись у барной стойки и неспешно потягивая анисовый ликер.
– Должно быть, классно жить в Париже.
– Момо, но ведь ты живешь в Париже.
– Нет, я живу на Голубой улице.
Я смотрел, как он смакует свой анисовый ликер.
– Я думал, что мусульмане не употребляют алкоголь.
– Да, но я суфит.
Ну, тут я понял, что продолжать бестактно, что мсье Ибрагиму не хочется говорить о своей болезни – в конце концов, он имеет на это право; на обратном пути я молчал до самой Голубой улицы.
Вечером я открыл отцовский словарь «Ла-русс». Должно быть, я и вправду беспокоился о здоровье мсье Ибрагима, потому что, по правде сказать, словари всегда меня разочаровывали.
«Суфизм – мистическое направление ислама, возникшее в VIII веке. В противоположность правоверному исламу он уделяет особое внимание внутренней религии».
Ну вот опять! Словари хорошо объясняют только те слова, которые и так известны.
Во всяком случае, суфизм не был болезнью, и это меня уже немного успокоило; это образ мыслей – хотя мсье Ибрагим любил повторять, что попадаются такие образы мыслей, что сродни болезни. Тут я пустился по словарному следу, пытаясь уразуметь смысл всех слов определения. В общем, выходило, что мсье Ибрагим со своим анисовым ликером верил в бога по-мусульмански, но вроде как в контрабандной манере, так как делал это «в противоположность правоверному исламу», и это добавило мне хлопот… так как если правоверность состояла в «заботе о том, чтобы строго соблюдать закон», как утверждали люди из словаря… это, в сущности, означало очень обидную вещь, то есть что мсье Ибрагим был непорядочным, а следовательно, его компания мне совсем не подходила. Но с другой стороны, если соблюдать закон означало держаться как адвокат или как мой отец с его посеревшим лицом и нашим тоскливым домом, то я предпочел бы отступить от правоверного ислама заодно с мсье Ибрагимом. А еще люди из словаря добавляли, что суфизм был создан двумя древними парнями, которых звали Аль-Халладж и Аль-Газали – с такими именами им впору ночевать в мансардах в глубине двора – во всяком случае, здесь, на Голубой улице; и еще они уточняли, что суфизм – внутренняя религия, а мсье Ибрагим по сравнению со всеми евреями с нашей улицы, уж точно, был сама сдержанность.