Десять шагов до войны - страница 58

Жестокость отношений между курсантами в андрюшкином десантно-диверсионном, хорошо известная в номерных городах, пугала ее ночами до слез. Как он там, ее любимый брат? Он же совсем не боец по жизни, не убийца!

Но и на улицах творилось немыслимое, ничем не оправданное зверство. Ее телохранителей, ее верных друзей снова избили. Поймали на чужой территории, затащили под арку… Переломы ребер, челюсти, огромные гематомы. И никто не вступился, не прибежал навести порядок. Это при том, что в каждом дворе – смотрящий, наделенный всеми полномочиями полиции. А на каждом углу – камера, и весь город под круглосуточным наблюдением. Получается, всех сложившаяся ситуация устраивает?! А ситуация такова: номерной город из-за купольной структуры четко делился на подкупольные дворы, и в каждом существовала своя иерархия, своя компания, мимо которой чужим лучше не проходить. А как не проходить, если ближайший кинотеатр – на чужой территории? И спортивный клуб – тоже, и центральный торговый комплекс? Можно бы подъехать на общественном транспорте, вот только социальных проездных карточек хватало на половину месяца, а потом – пешком, мимо недружелюбных физиономий, выглядывающих из каждой арки. Лично ее это на первый взгляд не касалось, девчонки перемещались по городу свободно. Была, конечно, вероятность нарваться на обычных грабителей, и не просто так ее провожали до квартиры знакомые спецназовцы, но вероятность маленькая, не так уж много жителей в номерном городе, многие лица знакомы, и кому надо понимали, кто в ее друзьях. А вот друзьям-футболистам доставалось регулярно. Ну, и они в долгу не оставались, жестоко встречали на своей территории чужих. Путь к железнодорожной станции мимо их двора проходил, между прочим. Взрослые на детские стычки не обращали внимания, считая, что вырастут и образумятся. Но ей память прадеда настойчиво подсказывала, что нет, не образумятся. Вырастут и уйдут во взрослую жизнь внутренне все той же шпаной, приученной кидаться стаей на одного. Любой человек детство носит частью себя.

Она могла бы, конечно, как Лена, заняться собственной судьбой. Пробиться в категорийную школу, оттуда в кадровый госрезерв… Смогла бы? Без сомнения да. Но – это ее город, ей здесь жить, и ее друзьям тоже. Им здесь гулять веселой компанией по ночным улицам! И надо сделать так, чтоб никакой выродок рода человеческого им не смог помешать.

Любой герой фильмов патриотического блока решил бы проблему на раз: разогнал бы шушеру, и все дела. Она же прекрасно понимала, что не разогнать ни за что – все такие. Можно запугать так, что не будут трогать тебя и друзей, но это – стать такой же шпаной, только вид сбоку. А как иначе решить проблему? Как?

«Прежде, чем начинать серьезное дело, реши, на кого обопрешься,» – повторила она как заклинание.

Нет, кое-что она могла бы сделать, но только в пределах школы или на собственном дворе. И только для себя. В школе ее защищали друзья-спортсмены и одноклассники, во дворе – авторитет старшего брата и друзья-спецназовцы. Но для себя она никогда не жила, не видела смысла.

Она натянула цветастую юбочку-солнце, тоненький свитер, встала в изящные, собственноручно переделанные сапожки, кокетливо сдвинула беретик, придирчиво оглядела себя в зеркало – застегнула курточку и решительно вышла из квартиры.

-=-=-

Кто вообще может справиться с подростковыми преступными группировками? А они все преступные, если называть происходящее зверство без уверток. Так кто? К кому кинуться за помощью?

В принципе поддержанием порядка и законности на улицах занималась полиция, недавно вновь переименованная в народную милицию. И да, случаи с тяжкими телесными она нехотя, но расследовала. Ходили слухи, что в «Четверке» для малолеток существует спецшкола закрытого типа, то есть та же тюрьма, вид сбоку. Ну а те, кому стукнуло двенадцать, на общих основаниях топали в ленские угольные шахты, по словам знающих людей, в самый настоящий подземный ад. Но это – наказания за уже случившееся, за убийства в основном. А подростковые группировки как бесчинствовали в городе, так и продолжают. Никто их не разгоняет, не пресекает, не уничтожает. Хотя вот они, все на виду, слоняются около арок прямо под камерами. Там же и чужих бьют, и бьют жестоко. Ну и грабят, естественно. Получается, милицию они устраивают, и вообще всех устраивают.