Десять Улиц - страница 8

— И этих улиц оказалось десять, — констатирует система.

— Ровно. Такое хорошее число. Тогда я решила назваться именно так.

— И не зря, — ободряюще говорит Хрипун. — Ведь то, что вы делаете сейчас… Оно тоже даст кому-то надежду. Оно кого-то спасёт. И вы сами спасёте.

Я подавленно киваю. Почему-то хочется смотреть только на Дафнию, только на эту странную девочку-андроида. Героиня-то не я. Я — лишь исполнитель. А эта машина принесла простым людям такую важную весть, рискуя всем, чем только можно, и только благодаря ей возможным стало новое, светлое будущее.

От осознания этой мысли я испытала одновременно стыд и волнение. Я опустошила Дафнию. Ценные сведения отправлены к куполу одним движением руки. Теперь, по логике вещей, я должна Дафнию уничтожить — чтобы никогда ни одна ищейка не смогла проникнуть в неё и, покопавшись в схемах, добыть крупицы остаточных сведений… Нет. Ни одна крыса никогда не узнает, кто станет спасителем мира. Я должна не только Хрипуну, но и ей — маленькой героине с цифровым мозгом, в котором вопреки программе проклюнулось что-то правильное, что-то человеческое…

Такой вот цепочкой — Дафния, седой мужчина, я, Аманда и Хрипун — мы совместно совершили что-то большое. Большое и светлое.

Возможно, мы спасли Солнце. А может, и нет. Может, Хрипун не доберётся по своим каналам до купола и затеряется среди космических излучений, и чёртов Эдем не зачахнет, а расцветёт.

Возможно…

Что теперь гадать? Я сделала, что могла. Ни наше, ни следующее поколение Солнца всё равно не увидят. Чтобы купол рухнул, нужны годы — если не века. Наивно было бы надеяться хоть на один настоящий луч. Однако — что ещё мне остаётся?

На губах играет улыбка. Мэр всё ещё корчится в экстазе, ощупывая своих шлюх. Скоро он вспомнит и о нас с Дафнией, и если мы сейчас сбежим, то он подымет тревогу…

— Стой здесь, маленькая, — говорю я андроиду, и голос мой для неё становится теплее любых солнечных лучей. — Я сделаю всё за нас обеих.

Город всё ещё пахнет плесенью и загадками.

Только теперь я хожу по нему с улыбкой, пряча её от недоумевающих прохожих под тенью шляпы. Я обхожу свои Десять Улиц, своё имя, свою надежду. Я всё время жду, пока исчезнет Атом и появится Солнце — настоящее, из старых легенд и баек. То самое, которое слепит и которое ярко-жёлтое. Которое — огонь.

Иногда я сворачиваю на Пятнадцатую. Это хорошая улица. Там живут дорогие мне люди. Дорогие — с недавних пор.

Я останавливаюсь у фонаря, прислоняюсь к нему спиной и жду, пока небритый мужчина выбросит мусор в контейнер неподалёку и краешком рта скажет:

— С ней всё хорошо. Кассандра заботится о ней.

— Спасибо тебе, Грегориан. Как ты объяснил нежданное появление дочери?

— Сказал, что имел кое-какой роман до войны. До плена. До стерилизации.

— Вообще-то кастрации, ну да ладно. Она адаптировалась?

— Полностью. Тебя и не вспоминает. Ты хорошо подчистила ей память.

— Ей не нужно меня помнить, — поднимаю глаза к серому небу. Опять сгущаются тучи — будет дождь. — Ей просто нужно дождаться. Она заслужила это больше, чем все мы.

Я отрываюсь от фонаря и ухожу во тьму города.

Ухожу на свои Десять Улиц.

Ухожу с надеждой.