Десятый круг ада - страница 68
Все эти дни Настя и Альберт ходили к стогу. Охранники-эсэсовцы настолько привыкли к вечерним прогулкам влюбленной пары, что перестали их сопровождать. Шмидт без конца рассказывал о своей сестре и отце, знаменитом профессоре-химике, твердом пацифисте, убеждая девушку, что не все немцы хотели захвата России. Он читал ей отцовские письма, высказал свою давнишнюю мечту построить международный дворец Равенства — место, в котором собирались бы люди всех национальностей и решали любые спорные вопросы. И, о чем он все чаще и чаще упоминал, очень хотел в будущем показать Насте Берлин и познакомить с отцом и сестрой Региной.
— Что вы, Альберт! — удивлялась Настя. — Разве пустят в Германию славянку?
— Я напишу об этом отцу. У него большие связи в Берлине. Он добьется разрешения, — заверил Шмидт. — Уверяю вас, вы останетесь довольны…
Этот день начался как обычно. Настя проводила Альберта до крыльца, приветливо помахала ему рукой, затем убрала в клетках и накормила кроликов. Вернувшись в дом, она сказала старушкам, что сегодня самый подходящий день для стирки белья на речке. Белья так много накопилось — едва ли управиться до темноты. Василиса удивилась — ведь стирка намечалась на субботу, а сегодня лишь четверг.
— Сегодня самый удобный день, бабуся, — стояла на своем Настя. — Прошу вас…
— Зачем же, внученька? — не понимала старая Василиса.
— Так надо.
Василиса посмотрела на Наталию Тихоновну, та неопределенно пожала плечами. Настя перехватила их взгляд.
— В субботу к нашему квартиранту придут гости, и нам будет не до стирки, — объяснила она.
Шмидт вернулся со стройки несколько позже обычного. Настя разогрела ему принесенный Клаусом ужин, подала на стол. Извлекла из подвала запотевшую бутылку с бабушкиной рябиновой настойкой и налила стопку.
— Без вас пить не буду, фрейлейн, — запротестовал Альберт.
Настя подчинилась, налила полстопки и себе.
— Я пью за вас, Настия! — высоко поднял Альберт стопку. — Прозит!
— Прозит!
Настя отпила глоток, смешно сморщила нос, замотала головой.
— Ух какое вино пьяное! — и заразительно засмеялась.
Шмидт заставил девушку допить рябиновую настойку.
— Что вы со мной сделали, герр Альберт? — капризно надула губы Настя. — Я же летаю!..
Давно Шмидт не чувствовал себя таким радостным и счастливым, как сегодня. Настя, красавица Настя, сейчас настолько мила и непосредственна, что стала еще ближе и желаннее, стала самым дорогим человеком на всем свете. Он уже не мыслил себя без этой обаятельной и душевной девушки, незаметно вошедшей в его жизнь. И вторая радость: получил сразу два письма от отца. Хотел прямо за столом прочесть их Насте — он ничего отныне не будет от нее скрывать, но девушка запротестовала.
— Нет, нет! Здесь душно и жарко. Идемте к нашему стогу. Ведь пора уже за сеном. Или забыли? Там и почитаем ваши письма.
Дорогой Альберт держал маленькую руку Насти в своей.
— Настия, я полюбил вас, Настия, — осмелившись, вдруг заговорил он тихим, покорным голосом. — Вы самая чудесная девушка, которую я когда-либо встречал. Верьте мне, Настия, я люблю вас. И буду счастлив, если вы согласитесь стать моей женой.
Настя высвободила руку и низко склонила голову.
— Если бы вы не были немецким офицером, — произнесла она. — Нас же разделяет пропасть, эта проклятая война. И не перешагнуть через нее, не перешагнуть…
Слова Насти офицеру казались искренними. Девушка призналась, что за время пребывания у бабушки она видела в Альберте немало хорошего, несвойственного фашисту-оккупанту, пришедшему на ее родную землю. Его честность, благородство, воспитанность, природный ум, отрицательное отношение к войне покорили Настю. Она, продолжая играть свою роль, говорила, что не все немцы фашисты, есть среди них и такие, как Альберт, на которых надевают гитлеровский офицерский мундир и силой заставляют идти на фронт.
— Вы знаете, Настия, я против, категорически против войны, Настия, — сказал Шмидт. — Я осуждаю Гитлера за его нападение на вашу страну. Но я и благодарю войну… Благодарю потому, что она привела меня к вам.
Настя вскинула на него лучистые, полные нежности глаза, доверчиво протянула свою руку. Оглянулась: за ними никто не наблюдал. Еще несколько шагов, и они оказались за стогом. Альберт обнял девушку и стал целовать ее.