Детектив и политика - 1989. Выпуск 1 - страница 4

В лице Сэмюэла Спейда было что-то мефистофелевское: длинный костлявый заостренный подбородок, постоянно поднятые уголки губ, глубокий треугольный вырез ноздрей, брови вразлет над двумя складками, из которых торчал крючковатый нос, да клинышек коротких светло-русых волос между большими залысинами. Обычными, а не раскосыми, как следовало ожидать, были только его желтовато-серые глаза.

Заметив Эффи Перин, он сказал:

— Да, прелесть моя?

На Эффи Перин — загорелой долговязой девице с задорной мальчишеской улыбкой и веселыми карими глазами — было коричневое облегающее платье из тонкой шерстяной ткани. Закрыв за собой дверь, она привалилась к ней спиной и сказала:

— Там к тебе девушка. Ее зовут Уондерли.

— По делу?

— Кажется. Но посмотреть на нее стоит в любом случае: красотка, каких поискать.

— Тащи ее сюда. Немедленно.

Эффи Перин снова распахнула дверь и, держась за ручку, проговорила в соседнее помещение:

— Заходите, пожалуйста, мисс Уондерли.

Раздалось очень тихое «спасибо», настолько тихое, что расслышать его позволила только отменная дикция говорившей, и в дверях появилась молодая женщина. Она шла медленно, осторожно и смотрела на Спейда застенчивыми и одновременно пытливыми ярко-синими глазами.

Ее гибкая и стройная фигура была совершенно лишена ломаных линий: прямая спина, высокая грудь, длинные ноги, изящные руки. Одета она была во все голубое, оттенки выбирались, естественно, под цвет глаз. Из-под голубой шляпы вились локоны темно-рыжих волос, робкая улыбка ярко-алых губ обнажала белоснежные зубы.

Спейд, склонив голову, поднялся и короткопалой лапищей указал на дубовое кресло рядом со столом. Хозяин кабинета был ростом не меньше шести футов. Могучие покатые плечи придавали его фигуре почти коническую форму на таком медведе плохо сидел даже хорошо отутюженный пиджак.

Мисс Уондерли снова прошелестела: «Спасибо» — и присела на кончик деревянного сиденья.

Спейд опустился в свое вращающееся кресло и, повернувшись к ней, вежливо улыбнулся.

Из-за закрытой двери доносился привычный треск пишущей машинки Эффи Перин. Где-то неподалеку гудел электрический мотор. На столе в переполненной медной пепельнице тлела сигарета. Ветерок, проникавший в комнату через приоткрытое окно, приносил с собой легкий аммиачный запах и перекатывал по столу сигаретный пепел.

Мисс Уондерли не отрывала беспокойного взгляда от этих пляшущих серых комочков. Она сидела на самом кончике кресла, готовая в любой момент вскочить на ноги. Руки в темных перчатках мяли плоскую темную сумочку на коленях.

Спейд откинулся в кресле и спросил:

— Итак, чем могу служить, мисс Уондерли?

Она затаила дыхание и подняла на него глаза. Потом судорожно сглотнула и поспешно заговорила:

— Ведь вы можете… я думала… вообще-то… — Тут она прикусила белоснежными зубами нижнюю губу и замолчала. Не молчали только ее умоляющие ярко-синие глаза.

Спейд улыбнулся и ободряюще кивнул — дескать, все понимаю, не стоит волноваться.

— Расскажите-ка мне все с самого начала, — предложил он, — и мы подумаем, как вам помочь. Но, повторяю, — с самого начала.

— Это случилось в Нью-Йорке.

— Угу.

— Понятия не имею, где они встретились. В Нью-Йорке, конечно, но вот где именно? Она на пять лет моложе меня — ей только семнадцать, и общих друзей у нас нет. Да и вообще, той близости, которая бывает между родными сестрами, у нас никогда не было. Наши родители сейчас в Европе. Они не переживут этого. Я должна ее найти до их возвращения.

— Угу, — сказал он.

— Они приезжают первого числа.

У Спейда загорелись глаза.

— Значит, у нас еще есть две недели.

— Что с ней стряслось, я не знала, пока не получила письма. Я с ума сходила. — У нее задрожали губы. Руки продолжали мять сумочку на коленях. — В полицию я не обращалась — а вдруг она действительно замешана в чем-то серьезном, — хотя страх за ее жизнь постоянно гнал меня туда. Посоветоваться мне было не с кем. Что делать — я не знала. Что я могла сделать?

— Разумеется, ничего, — ответил Спейд. — Но тут пришло ее письмо?

— Да, и я сразу же послала ей телеграмму, умоляя вернуться домой. Я послала ее сюда, на главный почтамт, «до востребования». Другого адреса она мне не дала. Я ждала целую неделю, но не получила от нее никакого ответа, ни словечка. Время шло, возвращение родителей приближалось. Вот я и приехала за ней в Сан-Франциско. Написала, что еду. Наверное, зря я это сделала?