Дети богини Кали - страница 41
Над гаражами бушевало малиновое зарево заката. Снег казался синеватым, тихая прозрачность воздуха сладостно будоражила. С каждым вздохом прохладный воздух легко входил в молодую грудь, ровно стучало сердце. Онки Сакайо остановилась.
– Пришла, – сказала Белка, отделившись от темнеющего остова брошенного автомобиля, – молодец.
Она сделала несколько шагов навстречу сопернице. Снег тонко поскрипывал под широкими подошвами берцев.
– До первой крови? – спросила Онки.
Белка ответила легким движением головы. Звякнула стальная цепь у неё в руке, она размотала и бросила её в снег – при поединке запрещено было использовать любое оружие.
Онки разглядывала свою противницу внимательно: упрямую линию губ, лоб, волосы – первое правило любой драки – не присмотришься, не поймешь, откуда ждать первого удара – по краю сознания некстати промелькнула мысль: как же все-таки это глупо, стоять здесь им обеим, щурясь от напряжения, вглядываться друг в друга, чтобы не пропустить атаку – может, сейчас стоит просто сделать пару неосторожных шагов вперед, глядя в глаза, взять руку этой девушки и крепко её пожать?
Но Белка замахнулась…
Драка всегда представлялась Онки симфонией цвета: каждый удар – сгусток чего-то алого, летящий на неё – точно огненный снежок или комета. А когда удар уже нанесен – это чёрно-фиолетовое пятно: густая как битум, тупая, ленивая боль, которой не замечаешь, покуда продолжается бой…
Соперница оказалась намного сильнее. Онки почти поддалась отчаянию – её удары отлетали назад точно резиновые мячики от стены, а собственное тело сделалось уже тяжелым и мягким, налилось тягучей болевой смолой – по одному шагу она отдавала пространство, уворачиваясь от больших кулаков Белки…
– Остановитесь! Пожалуйста! Не нужно!
Над кладбищем ржавых автомобилей прокатился пронзительный возглас Малколма.
Он стоял на снежном холме в распахнутой куртке, разрумянившийся от быстрого бега, со взъерошенными волосами…
Девушки одновременно замерли, повернув головы в ту сторону, откуда донесся крик.
– Белочка, прошу тебя, – Малколм начал медленно спускаться с холма, приближаясь к ним, – я больше не буду ходить ни с кем, кроме тебя, я перестану заниматься математикой… Только не бей её…
– Мальчики не должны видеть поединок, – сурово отчеканила Белка, – пошел отсюда, не то сам огребешь.
Воспользовавшись паузой, она с демонстративным спокойствием достала папиросы и закурила.
– Я не уйду, пока вы не прекратите это безумие! – воскликнул Малколм и, бросившись к Белке, упал перед нею коленками в снег.
Онки стояла, не двигаясь с места, она чувствовала, как возбуждение драки оставляет её, и на смену ему – как всегда – приходит медленно наполняющая все члены – точно вода отсеки тонущего судна – боль…
– Это ещё что за фокусы, – с гневным удивлением осведомилась Белка, рывком поднимая Малколма с колен, – уж не влюбился ли ты в неё? Если это так, – она понизила голос до зловещего полушепота, и чуть склонилась, испытующе заглядывая в огромные испуганные глаза юноши, – тогда… я просто убью её…
Она швырнула Малколма обратно в снег и обернулась к Онки. Ей всё стало сразу ясно, как будто в полной темноте внезапно зажгли миллион ваттную лампочку. Она не могла больше думать о победе, это не имело уже никакого значения – нужно было просто деть куда-то неудержимую ярость отчаяния… Унять свою боль, причинив её другой.
Онки оставалось только защищаться. Интуиция подсказала ей: падать нельзя, любой ценой нужно удержаться на ногах, потому что для Белки больше не существует правил, и даже если соперница будет неподвижно лежать в снегу, она будет продолжать пинать её ногами по ребрам, покуда кровь не хлынет у неё изо рта…
Брюшной пресс у Белки точно панцирь – не пробьешь. Летом, когда она ходила с открытым животом, все старшеклассницы с завистью любовались слегка обозначившимися бороздками на коже, разделяющими бугорки брюшных мышц – пресс кубиками! – гордость любой девчонки… Онки Сакайо несколько раз попадала ногой Белке в живот, но она, казалось, даже не замечала, продолжала наступать, на ходу отбрасывая со лба алую, как струйка крови, прядь… Никогда в жизни Онки не было ещё страшно в драке. Всегда она почему-то была уверена, что всё кончится хорошо. Но именно теперь она почувствовала опасность. В рту появился привкус металла, ноги задрожали. Продолжая защищаться, она пятилась по направлению к дороге, втайне надеясь, что кто-нибудь пойдет мимо, хотя бы тётки из автомастерской – широкоплечие, румяные, громко хохочущие и матерящиеся…