Дети драконов - страница 4

Как бы то ни было, Айна испытывала искреннюю благодарность за эту заботу. Тем более, что она так и не смогла до конца понять, что думает о ней король, а Фарра спрашивать даже и не пыталась... Проще всего ей было считать, будто Руальд принял ее исключительно из большой любви к сыну. Даже не принял – смирился. После свадьбы он редко разделял трапезу или беседу со своим наследником и его супругой, а если разделял, то всегда казался невыносимо вежливым, сдержанным и... совершенно отстраненным. Впрочем, из того, что знала о нем Айна, это было вполне обычным для короля способом поведения по отношению к кому бы то ни было.

И все же... и все же ее не оставляло чувство того, что Руальд никогда не увидит в ней женщину, достойную руки его сына.

Почему-то это было больно.

3

Маленькие ладони легли ей на плечи невесомо и как всегда неожиданно.

– Доброе утро, принцесса.

Айна обернулась, не тая улыбки, и встретилась глазами с Шуной.

– Доброе...

Степная девчонка умела появиться беззвучно, ей нравилась эта игра. А пара гвардейцев, стоящих на страже у покоев наследника и его жены, знали, что для странной леди из Диких земель (которая на самом деле вовсе и не леди) не должно быть никаких преград: у Шуны и Лиана имелось особое право приходить сюда в любое время без предупреждения.

– Ты не торопишься одеваться, радость моя...

Айна кивнула. С приходом теплых дней она все чаще позволяла себе насладиться этим удивительным ощущением свободы, когда тело не сковано слоями одежды. К тому же, ей не хотелось звать служанок. Никогда не хотелось.

– Поможешь? – спросила она, кивая в сторону любимого платья, разложенного на одном из сундуков.

– Как всегда... Что бы ты без меня делала?

Платье из тончайшей шерсти скользнуло вдоль тела. Изящное, но легкое и удобное, оно имело нежный пепельно-голубой цвет и искусную вышивку от ворота до подола. И всем было прекрасно, кроме того, что шнуровка у него находилась сзади... как и положено для нарядов знатной дамы. Шуна быстро и ловко справилась с ней, а потом взяла в руки гребень и принялась осторожно расчесывать спутанные после сна волосы подруги.

Никто и никогда, сколько Айна себя знала, не делал это так бережно.

– Спасибо, – промолвила она, когда с прической было покончено, и, поймав маленькую ладонь, легонько сжала ее. – Без тебя и правда было бы хуже.

Шуна усмехнулась небрежно, но Айна точно знала, что за этой видимым безразличием скрываются теплые чувства.

Сама степнячка предпочитала носить волосы, забранными в аккуратный хвост, а платья и вовсе не жаловала. Кроме того случая в часовне, она надевала их всего пару раз, а в остальное время продолжала обходиться удобными охотничьими костюмами. Пока еще это было возможно.

Счастливая.

Айна ей жутко завидовала, но себе такую роскошь позволить не могла – тогда бы к ее сомнительной репутации добавилось еще больше поводов для пересуд за спиной.

– Только не говори, ради всех богов, что сегодня ты снова пойдешь ковыряться в этих дурацких книгах, – мрачно сказала Шуна, глядя, как Айна сверяется с большой тетрадью, где она с самого начала стала отмечать просмотренные отделы библиотеки в Красной Башне. – Ну хотя бы один день можно же не дышать этой вековой пылью в обществе зануд? Посмотри на себя! Ты ж бледная, как мельничная мышь! А ведь там, снаружи, такое яркое солнце! Пойдем! Хорошая прогулка по городу лучше, чем книжные черви!

Солнце и впрямь светило уже совсем по-летнему. И Айна действительно давно устала от бесплодного сидения в библиотеке, от неудач и ощущения собственного бессилия. Но и отступить она не могла.

– Про ребенка хоть подумай, – сердито бросила Шуна. – Им такое не очень-то нравится.

Айна покосилась на точно такой же плоский, как у нее самой, и такой же хранящий свою тайну живот подруги.

Шуна была права.

– Хорошо, – сдалась она. – Завтра. Завтра я проведу весь день с тобой. Поедем куда захочешь.

Шуна смотрела на нее пристально, словно хотела разглядеть что-то спрятанное глубоко внутри. Настолько глубоко, что и сама Айна не знала об этом.

– Хорошо, – ответила она. – Завтра. И отныне каждый третий день ты будешь моей и больше ничьей. Раз уж наши мужчины совсем про нас забыли...