Дети-крестоносцы - страница 23

— Что это? Неужели это уже неверные? Неужели это уже враги имени Христова идут сражаться с нами? Неужели мы подошли уже так близко к самым стенам Иерусалима? Что же не видно самого города? И неужели сейчас грянет то великое, роковое сражение, которое ожидалось так долго?

Такие вопросы носились в головах воинов Николая; с такими вопросами воины-дети обращались друг к другу. И страх и мужество наполняли единовременно сердца детей-крестоносцев.

В надвигающемся войске тоже очевидно завидели раскинутый лагерь Николая. Войско остановилось. Пыль постепенно улеглась. Видно было как передовые всадники отделились от строя и поскакали назад очевидно давать приказания и делать распоряжения. Скоро знамена поднялись над войском. Всадники снова возвратились к своим местам и все громадное войско двинулось вперед. Но это шествование продолжалось не долго. Пройдя еще приблизительно с полверсты, войско остановилось снова, знамена опустились, всадники спешились, там и здесь начали показываться белые палатки и скоро сделалось очевидным, что приближающееся войско не хочет принять немедленной битвы; оно остановилось лагерем.

Между двумя войсками образовалось таким образом менее двух верст расстояния.

Но таинственность не переставала существовать, а, как известно, нет ничего более заманчивого и в то же самое время более мучительного, чем таинственность.

Несколько часов войско Николая томилось мучительным ожиданием. Военный совет не прерывался, и каждый являлся в этот совет с своими предложениями и запросами.

Многие предлагали уклониться от битвы и идти тотчас же к Иерусалиму, ибо теперь не подлежит сомнению, что Иерусалим близко, и там, под самыми стенами города, вступить в решительное сражение.

— Если это войско направлено не на нас, — рассуждали мальчики, — то нам не зачем и сражаться с ним, а если оно погонится за нами, то мы успеем еще дать ему решительное сражение, когда найдем это нужным.

— Но ведь это будет похоже на бегство! Ведь они подумают, что испугались их и бежим.

— Так что же? — возражали защитники проекта. — Пускай думают! Мы еще успеем доказать им свою храбрость и свою настоящую цель. А может быть они посланы султаном на какого-нибудь соседнего царя и только случайно встретились с нами, а затем пойдут своею дорогой. Нам же будет лучше, если их не будет в Иерусалиме, когда мы подойдем к нему.

— Все это так, — сказал наконец Николай, — все это было бы совершенно верно, если бы мы действительно находились вблизи от Иерусалима. Только вот что, братцы. В Иерусалим, как я слышал тысячу раз, надо ехать морем, на корабле, а мы до сих пор ни моря, ни кораблей еще не видали. Как хотите, а Иерусалим не может быть так уже близок от нас.

— Да ведь он и не на острове, — раздались голоса. — С которой-нибудь стороны стало-быть есть и суша. Может быть мы и подошли к нему именно с стороны суши.

При географических познаниях того времени такое толкование было далеко не вполне невозможным; его легко могли сделать и взрослые люди. Столетием раньше и взрослые крестоносцы, подходя к Генуе, думали, что они подходят к Иерусалиму.

Решено было дождаться ночи и под прикрытием темноты выступить вперед, стараясь опередить и обмануть неприятеля, буде это действительно неприятель. А там — что будет.

Весь остаток дня войско Николая то и дело мерило глазами численность противоположного стана. Не подлежало никакому сомнению, что неприятель был во много крат сильнее и многочисленнее. Недаром занимал он несравненно большее место на равнине. Самые смелые и самые воодушевленные из детей-крестоносцев невольно задумывались перед грозящею опасностью. Только надежда на Бога окрыляла всех.

С началом ночи совершилось выступление. Палатки неприятеля оставались на прежних местах.

Авось все пройдет благополучно.

Чудное зрелище представилось детям на самом рассвете.

Едва обогнули они цепь холмов, лежащую им по дороге, как перед ними в лучах восходящего солнца вырисовывались в небе очертания большого, красивого города.

— Иерусалим! Иерусалим! — закричали они. Тысячи рук поднялись к небу; тысячи шапок полетели на воздух.