Дети Мафусаила - страница 8
Она вздрогнула.
— Конечно, многие не хотят умирать от старости. Две недели на уточнение диагноза, а затем — эвтаназия.
— Вот уж хрен-то вам! Не-ет, мне это не подходит! Когда дьявол явится по мою душу, ему придется тащить меня силком, а я буду брыкаться изо всех сил!
Мэри криво улыбнулась.
— Мне легче, когда ты так говоришь, Лазарь. Я никогда бы не смогла говорить на эти темы с людьми младше меня. Но твой пример придает мне уверенности.
— Мы еще многих из них переживем, Мэри; ты только не волнуйся. Кстати, насчет Совета. Я не в курсе последних новостей, только недавно на Землю вернулся. Этот парень — Ральф Шульц… Он вправду знает свое дело?
— Думаю, да. Дед его был выдающимся человеком, да и отец — тоже.
— Надо так понимать, ты знаешь этого парня.
— Немного. Он — один из моих внуков.
— Забавно… А выглядит старше, чем ты.
— Ральф решил, что ему больше всего подходит внешность сорокалетнего, только и всего. Его отец был моим двадцать седьмым ребенком. А Ральф, наверное… Сейчас сосчитаю. Он по крайней мере на восемьдесят-девяносто лет младше меня. И, несмотря на это, он старше многих моих отпрысков.
— Да, ты немало сделала для Семей, Мэри.
— Как и Семьи для меня. Мне нравилось воспитывать детей, а выплаты фонда за три с лишним десятка детей составили приличную сумму. Я могу позволить себе любую мыслимую роскошь, — Мэри вздрогнула. — Наверное, поэтому я так боюсь, я люблю жизнь.
— Прекрати! Я-то думал, мой блестящий пример и юношеская улыбка полностью избавили тебя от этой ерунды.
— Н-ну… Кое в чем ты мне помог.
— М-м-м… Слушай, Мэри, а почему бы тебе еще раз не выйти замуж? И не нарожать кучу горластых сорванцов? Тогда-то у тебя просто времени на страхи не останется!
— Это в мои-то годы? Вот уже действительно, Лазарь…
— А что такого? Ты куда младше меня.
Некоторое время Мэри молча его разглядывала.
— Лазарь, ты делаешь мне предложение? Если так, выражайся яснее.
Лазарь поперхнулся и замер с раскрытым ртом.
— Погоди, погоди! Успокойся. Я ведь только так сказал… Сам я для семейной жизни не гожусь. Нет, правда. Всякий раз, когда я женился, через несколько лет жена просто не могла выносить моего вида. Нет, я ничего не говорю… Ты девушка хоть куда, и любой мужчина с радостью бы…
Подойдя к нему, Мэри прикрыла его рот ладонью. Лукаво улыбаясь, она сказала:
— Я вовсе не хотела смущать тебя, брат. А впрочем, может быть, и хотела — мужчины так смешны, когда думают, что их хотят заманить в ловушку.
— Ладно, ладно, — хмуро проворчал Лазарь.
— Забудь об этом, дорогой. Скажи, какой вариант они, по-твоему, выберут?
— Ты об этом вечернем сборище?
— Да.
— Да никакого! Ни к чему они не придут. Знаешь, Мэри, комитет — единственная известная форма жизни с сотней желудков, но без единой капли мозгов. В конце концов кто-нибудь с головой на плечах заставит их согласиться с его планом. Не могу сказать, что это будет за план.
— Ну что ж… А что бы предпочел ты сам?
— Я? А ничего. Знаешь, Мэри, если я и убедился в чем-то за последние две сотни лет, так это в том, что все проходит.[4] Войны там, депрессии, Пророки, Ковенанты… Все проходит. Фокус в том, чтобы их пережить.
Мэри задумчиво кивнула.
— Думаю, ты прав.
— Конечно, прав. Только через сотню лет начинаешь понимать, насколько это хорошая штука — жизнь.
Лазарь встал и потянулся.
— А теперь юноша не против бы малость всхрапнуть.
— Я тоже.
Квартира Мэри находилась на последнем этаже — с видом на небо. Еще когда Мэри входила в гостиную, она выключила свет и сделала потолок прозрачным; теперь они сидели в темноте, любуясь видом звездного неба. Потягиваясь, Лазарь посмотрел вверх; взгляд его задержался на одном из любимых созвездий.
— Занятно, — заметил он, — кажется, в поясе Ориона появилась четвертая звезда!
Мэри подняла взгляд:
— Может, это корабль Второй Экспедиции к Центавру?[5] Посмотри, он движется?
— Без приборов не разглядеть.
— Да, верно. Правильно сделали, что построили его в космосе.
— А иначе никак: для Земли он слишком велик. Мэри, могу я лечь прямо тут? Или у тебя есть другая комната?
— Есть, вторая дверь направо. Не сможешь чего-нибудь найти — позови.