Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк. - страница 4

Для такого решения были весьма веские причины. Росло число наших собратьев, которые считали «Маскарад» социально неприемлемым в новом, более открытом обществе. Необходимость каждые несколько лет покидать насиженные места и искать новые не просто выводила нас из душевного равновесия; нас мучила совесть, что приходится лгать там, где открытость, честность и порядочность стали законом в отношениях между людьми. Кроме того, проводя исследования в области биологических наук, Кланы сделали много новых открытий, которые могли принести большую пользу нашим недолговечным собратьям. Но, чтобы помочь им, нам нужна была полная свобода. Далеко не все с этим соглашались, однако серьезных оснований для дальнейшего использования «Маскарада» практически не оставалось. В новых условиях здоровые и миролюбивые граждане должны были приветствовать нашу открытость.

В 2125 году, одиннадцать лет назад, мы решились на эксперимент, позволив группе добровольцев (а их оказалось процентов десять) раскрыть тайну своего возраста, не разглашая остальных секретов организации. К сожалению, результаты не оправдали наших надежд.

Джастин Фут замолчал. И тут вдруг заговорил крепкий мужчина среднего роста с загорелым лицом космонавта. В его волосах уже серебрилась седина, что было даже как-то странно, необычно для людей Кланов. Мэри Стерлинг давно заметила его и пыталась угадать, кто он такой: живое лицо и громкий смех мужчины еще до начала собрания пробудили в ней любопытство, но поскольку любой член Клана мог посещать заседания Совета, она потеряла к нему интерес.

— Продолжай, приятель, — произнес он. — Что там у тебя дальше?

Фут ответил, не поворачивая головы:

— Основной доклад прочтет главный специалист по психометрии. Я лишь слегка обрисовал ситуацию.

— О, Господи! — воскликнул незнакомец. — Парень, зачем же нам выслушивать то, что мы давно знаем?

— Я лишь начал разговор. И кроме того, меня зовут Джастин Фут, и никакой я вам не приятель.

Мэри Сперлинг решительно вмешалась.

— Брат, — обратилась она к незнакомцу, — поскольку вы обращаетесь к Опекунам, то не могли бы вы представиться? К сожалению, я не узнаю вас.

— Извините, Сестра. Я — Лазарус Лонг, выступаю от своего имени.

Мэри покачала головой:

— Я так и не поняла, откуда вы.

— Еще раз прошу прощения. Это имя для «Маскарада», которое я взял во времена Первого Пророка… Оно показалось мне забавным. Имя моего Клана — Смит. Вудро Вильсон Смит.

— Вудро Смит?.. Так сколько же вам лет?

— Что? Ах, да, я просто не считал в последнее время. Сто… Нет, подождите… Двести… Двести тринадцать. Да, точно, двести тринадцать.

Внезапно воцарилась мертвая тишина. Мэри смущенно спросила:

— Разве вы не слышали, когда я спрашивала, присутствует ли здесь кто-нибудь старше меня?

— Слышал. Да ерунда все это, Сестра. У вас очень хорошо получалось. Так уж случилось, что я не посещал собраний Кланов больше ста лет.

— Я попрошу вас вести собрание дальше, — сказала Мэри, покидая трибуну.

— Нет, что вы! — запротестовал седой, но она не обратила на это никакого внимания и нашла себе свободное место. Он огляделся вокруг, пожал плечами и понял, что надо уступить. Неуклюже пристроившись у края стола, он снова заговорил:

— Ну что ж, продолжим. Кто следующий?

Ральф Шульц из Клана Шульцев был больше похож на банкира, чем на специалиста по психометрии. Он не был ни излишне застенчивым, ни рассеянным, и речь его была плавной, неторопливой и полной достоинства:

«Я был одним из тех, кто предложил покончить с „Маскарадом“. Это была ошибка. Мне казалось, что все воспримут это как должное. Я, конечно же, предвидел, что горстка ненормальных будет недолюбливать и даже ненавидеть нас; я даже предполагал, что большинство будет нам завидовать, ведь всякий, кто любит жизнь, хотел бы пожить подольше. Но я не думал, что возникнут настолько серьезные проблемы. Как известно, современное сознание покончило с межрасовыми распрями; тот, кто еще не освободился от расовых предрассудков, стыдится об этом говорить. Я считал, что наше общество уже стало настолько терпимым, что мы сможем мирно и открыто жить рядом с недолговечными.