Дети Ночи - страница 17
Они обогнули озеро и выехали на широкую тропу, тянувшуюся вдоль реки.
— Чуть дальше пойдет ровный камень, — обернулся к внуку дед. — Там поскачем во весь опор, как ветер! Чтоб успеть до рожденья луны!
— Мы так надолго?
— А кто знает? Может, надолго, может, нет. Не думай, смотри на земли Дневных! Большая ли разница? Ветер везде один, и луна везде одна! Ай, как же вольно мне, как же хорошо мне!
На широкую дорогу они выбрались перед рассветом, и остановились в глубокой лощине в лесу, в густой тени, чтобы переждать день. Двое воинов незаметно ушли держать стражу, но мимо них за весь день никто не прошел. Глухие, малонаселенные это были места. Запах моря усилился, в тугом соленом ветре слышался низкий ритмичный гул, подобный ровному дыханию.
Когда вторая ночь приблизилась к половине, они выехали из леса на каменистую равнину, поросшую жесткими пучками какой-то травы. Дед остановился, снял с пояса рог и долго, протяжно затрубил. И почти сразу же где-то вдалеке отозвался другой рог.
— Нас ждут! — захохотал дед. — Вперед! Вперед!
— Куда мы? — не выдержал Старший. — Что там?
— Усадьба, — показал дед на еле виднеющиеся вдалеке огни. — Нас ждут.
— Кто?
— Увидишь! — засмеялся дед.
«Неужто кто-то из наших живет так далеко на землях Дневных? Почему бы и нет, может, там тоже есть выход из Провала, надо же кому-то его стеречь... Но на землях Дневных... хотя тут так безлюдно...».
— Видишь? — дед показал куда-то вперед. — Там море.
Старший посмотрел вперед. Далекая черная полоса на горизонте сливалась с таким же черным небом. Где-то там, далеко-далеко за пределами зрения, зеленовато мерцает Стена.
Его вдруг неудержимо потянуло к морю. Но дозволит ли дед? И можно ли им тут задерживаться? Старший не стал спрашивать — пусть будет как будет, а потом когда-нибудь он еще приедет сюда.
— Ну, вперед! — воскликнул дед, и они помчались туда, к огням усадьбы. Лес тянулся по правую и левую руку, в неглубокой низине, а река, огибая широкий и гладкий каменный язык, уходила к морю, в черноту.
Навстречу им выехали четверо людей, зачем-то с факелами, и дедовы телохранители весело обменивались с ними приветствиями, как со старыми знакомыми. И только тут Старший понял, что это — Дневные, и потерял на некоторое время дар речи. Ощущение было такое, что его в чем-то обманули, или заманили в ловушку, короче, выставили полным дураком. С другой стороны, сердце колотилось от восторженного любопытства, и он во все глаза смотрел на Дневных.
То, что они от Ночных по виду не отличались — разве что кожа была смуглее, да зрачки в темноте расширялись почти на всю радужку — даже немного разочаровывало. Одежда другая — да мало ли как человек пожелает одеться? Ну, кони непривычной масти — в Холмах все были белые или вороные, а здесь были все больше медной окраски с темными гривами и хвостами — потом он узнал, что Дневные такую масть называют гнедой. А так — люди как люди.
Они смеялись, о чем-то говорили с дедом и телохранителями и совсем не смотрели на Старшего.
Усадьба представляла собой большой каменный дом, окруженный хозяйственными постройками и высокой крепкой стеной. У реки виднелись мостки, на берегу лежало несколько лодок, и одна, побольше, с парусом, стояла на приколе. На берегу горел костерок и сидели несколько человек с оружием. В темноте, за кругом света, молчаливо и настороженно лежали большие черные мохнатые псы. В усадьбе же поднялся собачий лай, суматоха — гости приехали!
На дворе было светло от факелов. Дед спешился, бросил поводья подбежавшему слуге и пошел к дому, навстречу высокой и крепкой женщине в темно-синем платье с большой золотой застежкой у горла. У нее были светлые волосы под синим платком с золотой вышивкой, схваченном на лбу золотой тесьмой. Скуластое лицо горело румянцем и весело блестели приподнятые к вискам небольшие светлые глаза.
— Привет и добро тебе в моем доме! — звонко крикнула женщина, протягивая руки. — Привет тебе, Тарья из Холмов!
— Привет и тебе, почтенная хозяйка Керинте. Благо твоим домочадцам, и стадам, и полям, и ладьям! Как и обещал, приехал в новолуние. Привез подарки и гостя, о котором говорил! — Дед подтолкнул Старшего вперед. Он поклонился — вышло, наверное, неуклюже. Но он все никак опомниться не мог.