Дети с улицы Мапу - страница 20

Паулаускас пожал ей руку и добавил:

— Если будет плохо, мой дом для вас всегда открыт. Кусок хлеба для всех найдется.

Шуля с матерью вошли в гетто. Наступили тяжелые дни. Они оказались в страшной нужде. Из квартиры на улице Мапу ничего не смогли взять. Паулаускас, который отправился туда по их просьбе, чтобы выручить хоть что-нибудь из их имущества, нашел квартиру занятой немецким служащим и побоялся войти в нее. На зиму они остались совсем без одежды. Впервые в жизни госпожа Вайс нуждалась в чужой милости. Пришлось носить поношенную одежду, полученную в отделе социальной помощи. Жизнь в гетто сделала свое. Пришлось госпоже Вайс примириться и с этим.

Земля покрылась белым снегом. С низких крыш домов в гетто хрипло кричали вороны: карр, карр…

Госпожа Вайс торопливо идет по улицам гетто, и крик ворон преследует ее. Каждое утро она спешит на работу. Как жену врача ее поставили работать медсестрой. На этой работе она едва может прокормить себя и Шулю. Пребывание в гетто изменило ее внешность. В кудрявых волосах появилось много серебряных нитей. Глаза впали, лоб избороздили морщины. Даже ростом стала ниже: сутулится. Первое время она еще надеялась: авось вернется муж? Однако проходил месяц за месяцем, а от доктора Вайса никаких вестей не было.

После тяжелого дня работы измученная возвращалась она в свою комнатку на краю гетто, чтобы приготовить дочери что-нибудь поесть, постирать и залатать одежду. Часто ее будили посреди ночи: то к больному ребенку, то к раненому, которого привели в гетто, то к женщине, корчившейся в родовых муках. Забыв усталость и боль, госпожа Вайс спешила на помощь.

Шуля тоже повзрослела за год, стала серьезней. Она научилась прибирать в комнате, стирать и даже готовить. Ей зачастую приходилось выполнять вместо матери всю домашнюю работу. Начала она работать и вне дома. Иногда помогала матери в больнице: мыла полы, инструменты, стирала бинты.

Вечером, если удавалось вернуться домой раньше матери, Шуля разжигала печку. Но часто в доме не было ни щепки. Тогда она подметала комнату, забиралась в кровать, в которой они спали вдвоем с матерью, поджимала под себя ноги и погружалась в раздумья.

Шуля любит грезить, уноситься на крыльях фантазии.

Вот идет она вместе с матерью к одному больному, они помогают ему, перевязывают раны, кормят его, прибирают в квартире… Больной — старик. В гетто больше нет стариков, он единственный — чудом уцелел. Вдруг старик встает с постели и на глазах пораженной Шули начинает расти. Вот его голова уже достигла потолка. Вот и потолок трещит, и в отверстие видно синее небо, усеянное звездами. Волшебный старик протягивает ей руку, в ней кольцо. Голос старика слышен и не слышен, как будто он говорит в Шулиной душе:

— Колечко черное, ни блеска в нем, ни красоты, но ты не печалься, дочь моя. Это волшебное кольцо, с его помощью ты победишь всех врагов.

Так говорит старик и исчезает.

Очарованная чудесным видением, Шуля надевает колечко на палец. Она смотрит на мать, но госпожа Вайс ничего не видела. Она собирает инструменты и спешит уйти. Шуля идет за матерью и улыбается:

— Дорогая мамочка, ты даже не представляешь себе, что произойдет через несколько минут.

Они входят в свою квартиру, Шуля поворачивает на пальце колечко… Посреди комнаты богато убранный стол. Мама останавливается пораженная; она не решается подойти, не верит своим глазам. Шуля плачет и смеется от счастья, она угощает мать всем, что есть на столе: свежие булочки, молоко, масло, яйца.

— Теперь я пойду на улицу и накормлю всех голодных.

Шуля быстро выходит на улицу. Она бежит из дома в дом. Евреи едят, пьют, радуются. Свет и веселье в их домах.

Нет, нет, этого мало, ведь они в гетто, какое же в гетто веселье? Подождите немного, сейчас упадут стены гетто!..

Раннее утро, еще нет шести. Евреи собираются у ворот бригадами, по двое, по трое. Вокруг суетятся геттовские полицаи-евреи и надзиратели литовцы. Собравшиеся разговаривают, показывают на какого-то еврея и смеются.

— Вот он, богач Финкельштейн. Самая большая фабрика в Ковно принадлежала ему, я там работал сторожем. А теперь он должен каждое утро приходить ко мне подметать двор. Я нарочно разбрасываю мусор, и он вынужден начинать все сначала. Ха-ха-ха! А это инженер Левинштейн, он теперь чистит уборные.