Дети вечного марта. Книга 1 - страница 21

— Ну, Санька, ну, хитрец. Давай я тоже заплачу, а ты меня пожалеешь.

— Чтобы Апостол мне потом шею свернул?

— Делать ему больше нечего. Если бы он всем моим мужикам шеи сворачивал, в стране бы население уполовинилось. Ты на то, что ночью было, не смотри.

— Я думал, он твой муж, — смущенно отозвался Саня.

— И он, и Эдвард. Они оба — мои мужья. И ты будешь. Только, чур, с ними не драться. Каждому достанется. Я ж — Фасолька.

Что-то такое про дриад говорили. Саня думал — байки. Ан, нет. Его мгновенно обдало жаром. Он даже от курицы отодвинулся. Сухое жилистое тело Цыпы вдруг показалось деревянным. А рядом, руку протяни, перед глазами туда сюда ерзает широкий зад Сольки. Телегу в очередной раз подбросило. Саня, считай, не заметил. В штанах стало тесно. Лицо запылало. Он потянулся и сунул руку девушке под ягодицы.

— Ой! — заорала Солька. — Ты, что с ума сошел?

— Ага, — глухо прорычал Саня.

А нечего. Пусть не дразнится. Фасолька обернулась.

— О! Так бы и сказал, что не терпится. Мне ж разве жалко? Цыпа, держи вожжи.

Курица без звука оторвалась от бортика и кое-как перебралась на облучок, а светловолосая румяная Солька колобком скатилась в руки коту.

— Ну, где ты там… Хо, котик… Вот так котик! Погоди, я сама развяжу… Сумасшедший. Погоди. Какой ты гладкий… О-о-о! А-а-а! Погоди. Вытащи. Я хочу потрогать. М-м-м…

Давай! Давай. Еще. Еще. Еще. Не отпускай. Ай, ай… А-а-а-а!

Все уже кончилось, но Саня не сразу от нее оторвался. Внутри звенела пустота. Телегу трясло. Когда поднял голову, перед глазами прыгали гладкие Солькины груди. Он провел по одной пальцем. Девушка застонала. Над верхней губой у нее собрались бисеринки пота. Саня перекатился на бок. Девушка сладко потянулась, подставляя горячую грудь ветерку. Юбку не одернула. Так и лежала, раскинув в стороны полные белые ноги. Сане показалось: от переполнявшей ее сейчас жизни, зазеленеет солома, на которой только что произошло соитие. А уже через минуту она вскочила, затормошила Цыпу:

— Отдавай вожжи. Эй! Лошадка, пошла, пошла! — уселась на облучок и, вздернув упряжью, зачмокала, подбадривая сонного конька.

Цыпа с каменным лицом перебралась на свое место. До вечера, до самого привала она больше не вымолвила ни слова. А Саня, собственно, и не настаивал. Сказать проще, он все это время проспал.

Урочище, имевшее в народе неслучайное название "Сквозняк", отличалось от окружающего пейзажа жуткой густолесностью. Лесной язык, перекинутый из княжества Венс в ничейные земли, сопровождала цепочка холмов. Казалось бы, носи себе контрабанду по лысоватым взгоркам. Нет, так уж сложилось. Слух, объясняющий странное поведение контрабандистов был и всего-то один: пойдешь другой дорогой, вообще никуда не придешь, или ничего не донесешь, кроме собственных ног.

Место определилось давно и успело обрасти массой легенд, домыслов и страшилок. Из-за них, надо полагать, никаких пограничных постов тут отродясь не водилось. От населенных мест к урочищу вела единственная изрядно разбитая и заросшая дорога. За кромкой леса она делала пару петель и только потом вливалась в аккуратную круглую поляну. От поляны расходились уже две дороги. Каждая шла вдоль своей цепочки холмов. Одна называлась Длинной, другая Короткой.

— По которой поедем? — спросил Шак у Эдварда. Саня так понял, что Апостол в этих местах вообще не бывал. А Эд — в юности… нет, в детстве… или…ну, в общем…

Во младенчестве, мстительно подумал кот, еще не забывший собаке ехидных придирок, мама за распашонку таскала… от норы к норе. Собака как подслушал, обернулся и пристально посмотрел коту в глаза. Саня от неожиданности потупился, тут же себя обругав: ну какого бы лешего? Что хочу, то и думаю!

Когда телеги выкатили на открытое пространство, воздух уже по вечернему загустел. Солнце напоролось на вершины елей, росших в ложбине между холмами. Благо, вечер в этих местах продолжался довольно долго. На свету успеют распрячь лошадей, соорудить костер, стол и даже поставить шатер. В прежние ночевки его не вытаскивали, здраво полагая: нагрянь стража или ее добровольные помощники в деле изловления бродячих котов, с шатром будет много возни. Проще, попрыгать в телеги, под которыми спали, покидать туда вещи, и править от погони. Шак умел запрягать не просто быстро — молниеносно. В темноте, — такое впечатление, — лошади сами надевали хомуты. Затяни подпруги и — вперед.