Дети вечного марта. Книга 1 - страница 35

— Ни фига себе! — у кота челюсть отвисла.

— С последующим усекновением языка.

Саня мог руку дать на отсечение, что такого закона не было.

— Что ты мне голову морочишь! — дальше говорить расхотелось. Шел, боялся: начнут пугать или ругать. Оказалось, разыгрывают.

— Шесть лет назад, месяц август, княжество Порт, — монотонно заговорил Эдвард, отвернув лицо к темноте, — Профессор Сарагонского университета Аркин Ман, находясь на отдыхе у родственников, несанкционированно обучал сельских ребятишек грамоте. Был уличен и осужден Духовным Клиром. Требуемой суммы у него не нашлось. В оплату штрафа пошло все его имущество, а так же имущество его родственников. Вырывание языка произведено на центральной площади Порта. Умер от кровопотери.

Пять лет назад, месяц январь, княжество Мец. Учитель при дворе князя Иван Пелинор, заподозрен в тайном обучении грамоте фрейлины Лариссы, в чем, сознался под пыткой. За неимением требуемой суммы был подвергнут снятию кожи, которая и пошла в уплату штрафа. До усекновения языка не дотянул, что и понятно.

Четыре года назад, месяц май. Баронство Лас. Декан исторического факультета Сарагонского университета Камибарам Мараведиш растолковал прохожему на улице смысл надписи. Назвал буквы. Был направлен как преступник в распоряжение Духовного Клира. Не доехал. Продолжать?

Саня тряхнул головой, отгоняя жуть. Вот так разыграли! Или врет? Неа. Голос у собаки как на панихиде. Поблескивали клыки. Его видимо знобило. Получается: Саня полный дурак, или глухой и слепой? Нет же такого закона!

— Нет такого закона! — выпалил он в темноту.

— Допускаю, что в местах, где ты вырос, о нем не слыхали. Там редкие деревни на тридцать верст одна от другой. С одной стороны Сухое море, с другой — пограничные дебри, из которых регулярно кто-то выползает. Ловить этого кого-то выходит вся провинция. Остальное время население Камишера занято подготовкой к следующему нашествию и борьбой за урожай. Глухомань. Аллари там вообще нет. Ты там их встречал? Нет. Тамошнему народу не до образования, а колдунам не до выслеживания еретиков. Быть бы живу, — Шак говорил уставившись в землю. — По соседним провинциям до последнего времени Клир тоже не лютовал. Запад, по большому счету, вообще ни кому не был нужен. Кстати, где ты про законы начитался? У Гостарена?

— Да.

— А он тебе не растолковал, что кроме Основного Свода существует параллельное законодательство, продукт, так сказать, жизнедеятельности Духовного Клира? Дабы не беспокоить простых тружеников и не смущать обывателя, широкой огласке он не подлежит. Я тебе больше скажу: всех, кого приговорили по его статьям, объявили перед казнью просто государственными преступниками. Без уточнения.

— Погоди, Шак, — опять подал голос собака. — Парень, ты, прости великодушно, все понимаешь?

Саня понимал. Хоть и говорили они странно. Это странность его уже допекла. Все у них шиворот на выворот: разговоры, жизнь, любовь, ненависть. И он с ним сделается таким же. В пору, подхватиться и бежать. К цыганам? Да хоть к ним. Ой, зазнобили вы мою головушку, сейчас отвалится. Не прямо сейчас, так чуть погодя, когда печать странности и на нем, простом грамотном коте, проступит. На лбу. А Клир поверх свою влепит… каленым железом.

— Мы с тобой этот разговор завели исключительно для твоей же пользы, — ворвался в его невеселые мысли собака. — Ты всю жизнь прожил на западе, других порядков не знаешь. И по тому, мы просто обязаны тебя предупредить. Когда мы одни, делай, что хочешь. Если вышли к людям, будь добр, изображай тупого молодого кота, которому — всех дел: нажраться и бабу трахнуть.

Тут Саня расхождений не имел, зато имел вопрос:

— А как же книги? Вы их открыто возите и — ничего.

— У нас имеется разрешение на торговлю. Книги — просто товар. Сколько за лицензию плачено, не спрашивай.

— Не напрягай парня, Шак. Ему много знать никчему. Пока. Так спокойнее. А ты, котяра, не брыкайся. И нам спокойнее и тебе.

Тоже не поспоришь. Кругом прав собака. Сбежать от них хочется, а остаться хочется еще больше. Только ведь заглянул в совершенно другую жизнь. Как в замочную скважину заглянул. Из нее тянет, понятно, не только приятностью, нешуточной опасностью тянет еще больше. Но интересно-то как! Любопытство колет как шило в заднице. Одному, значит, язык успели выдрать, другому кожу снять, третий вообще до щипцов не дотянул. Ой, котяра, ой дурак! Клиру, что ли, кроме тебя кастрировать некого?