Детство Смита - страница 2

— Люди любят обманывать, — говорил он.

5

Я любил, чтобы меня обманывали. Жизнь была как сказка. За домом начиналось неизвестное. Вече­ром в комнате менялись очертания предметов. Стул превращался в человека. Окно становилось темным. И все приближалось ко мне — стены, комод, часы и всего страшнее — темное окно.

Днем я смотрел на гору. Гору я видел живой. Она присела. Вот-вот встанет. Гора была уже не гора, а олень, поджавший под себя ноги.

Солнце, красное и яркое, бежавшее к горе, чтобы спрятаться от меня, играло со мной.

А позже, в моих ночных снах, мама превраща лась в птицу. И только папа оставался папой. Папа оставался папой даже во сне. Он был слишком стро­гий, чтобы меняться.

В мире моего детства реальным был только папа. Я его боялся. Но не так, как вечерних вещей. Папу я не любил бояться.

Когда я лежал вечером в кровати и смотрел на темнеющее окно и на вещи, меняющие свои очертания, я ждал и боялся. Мне приятно было бояться.

Детство было летом. Я не помню зиму. Словно в детстве не было зимы.

Тонкие коричневые ели и толстые сосны у реки. И солнце играет на их стволах и ветвях.

В детстве было много солнца. Я ходил и щурил­ся. Солнце играло на стене, и, когда окно закрыва­ли шторой, оно лезло в комнату сквозь шторы. Солнце любило меня и сердилось, что меня прятали от него.

6

Однажды в наш дом пришел высокий некраси­вый человек и поселился у нас. Он смастерил под­рамник, к подрамнику мелкими гвоздями прибил туго натянутый холст, достал из кожаной еумки тюбики с красками и кисть. Потом он сел напротив горы и долго-долго смотрел на нее и только много минут спустя стал водить кисточкой по холсту.

Не сразу я сообразил и догадался, что делал наш гость. Он хотел с помощью кисти и красок поднять присевшую перед нашим домом гору и пересадить ее к себе на холст.

Ему очень хотелось совершить чудо. И для этого он приехал сюда, оставив в далеком городе жену и детей. Он, по-видимому, поспорил с кем-то и дал им и самому себе слово, что уберет гору с того мес­та, где она присела, и перенесет ее к себе на холст.

Ежедневно утром он садился напротив горы, долго-долго смотрел на нее, водил кисточкой по холсту и все ждал, что совершится, чудо. Я тоже ждал чуда не меньше его; Но чудо почему-то запаз­дывало.

Моя мать тоже думала, что это чудо рано или поздно случится. И только мой отец-посмеивался над гостем. Он считал его неудачником. И говорил всем, что наш гость зря теряет время.

— Кто он такой? — спросил я отца. —Ведь он очень некрасивый. Правда?

— Красота ему ни к чему, — ответил отец. — Он кудожник от слова «худо». Несчастный человек, который теряет свое время, думая и надеясь, что совершит чудо.

— А разве он его не совершит? — спросил я.

— Нет. Он только зря теряет время.

Я отлично понимал действительный смысл сло­ва «терять». Однажды я потерял свой новый, хоро­шо очинённый и мягко писавший карандаш, долго разыскивал его, наконец нашел и снова потерял. Казалось, карандаш терялся нарочно, словно бы играя со мной в прятки. Но художник от слова «худо» терял не карандаши и не краски, а время. И мне думалось, что он рано или поздно най­дет его, свое утерянное время, а потом снова по­теряет.

Рано на рассвете, очень рано, художник от слова «худо» вставал и шел к реке. На небе небрежно ле­жала полоска зари, словно она попала туда не са­ма, а ее положил художник, нечаянно задев небо своей кистью. Пастух гнал коров, задумчиво играя на сопелке.

Выкупавшись в синей студеной воде, художник возвращался в дом, брал свой подрамник с натяну­тым на него холстом, краски и кисть и садился на­против горы.

Не знаю, но мне казалось, что горе это не очень нравилось. Она любила покой и тишину. А этот че­ловек сидел, нарушая тишину хриплым кашлем, курил трубку и смотрел, смотрел на гору жадными глазами.

Однажды я подслушал его разговор с горой.

— Гора, — сказал художник тихо, — я дал себе слово, что подниму тебя и перенесу к себе на холст.

Но гора не ответила. Мне показалось, что она вот-вот встанет и подойдет к художнику. Она была очень похожа на оленя, который прилег, сложив цодхебя ноги, чтобы отдохнуть.