Дева Баттермира - страница 12
Перед тем как окунуться в нее, Мэри несколько секунд пристально всматривалась в зеркальную поверхность воды, ловя в ней свое незамутненное отражение. Сейчас, обнажившись, наедине с собой, она видела, что и в самом деле хорошо сложена. Выросшая на простой деревенской пище, она к тому же много работала на ферме и вдосталь бродила по окрестным холмам. И потому, наверное, ее тело, гибкое и юное, обладало не только немалой выносливостью, но и чувственностью, о которой, однако ж, знала лишь сама Мэри.
Затем она медленно опустилась, с удовольствием ощущая, как миллионы крохотных холодных иголочек впиваются в кожу, бодря и оживляя. От ласкового прикосновения родниковой воды мурашки побежали по телу. Ей нравилось само это ощущение, в такие моменты она воспринимала собственное тело как нечто сказочно прекрасное, готовое дарить ей несказанные наслаждения. Пара гребков — и Мэри оказалась на самой середине водоема, давая возможность прохладной воде окутать ее со всех сторон. Затем она легла на спину лицом к чистому синему небу. Она неторопливо распустила необычайно длинную косу, короной уложенную вокруг головы, и густые волосы поплыли по воде. Они лениво колыхались, будто водоросли, медленно покачивающиеся в струях океанского течения. Распускаясь все больше, они образовывали полукруг, светлый, точно солнечные лучи, похожий на нимб святых. И в переливах мокрых волос, на которые солнце отбрасывало яркие блики, ее лицо стало казаться совсем маленьким и в особенности беззащитным. А бледная кожа и вовсе приобрела мраморный оттенок.
Мэри лишь слегка двигала руками и ногами, стремясь удержаться на плаву, в то время как взор ее был обращен к жаркому чистому небу над головой.
В такие моменты ни о чем не думалось. Она словно бы растворялась в воде.
Ей немало доводилось читать об отшельниках и святых, которые жили в этих краях в стародавние времена. И когда она принялась посещать это уединенное место, ей стало казаться, что она хорошо понимает, какие чувства они испытывали, посвящая все помыслы молитве. В особенности ее поразил святой Кутберт, которого до сей поры так чтили все местные жители. Уйдя от мирской суеты, этот непорочный человек предпочел остаться в полном одиночестве на крохотном островке. Лишь птицы и тюлени нарушали его уединение, а постелью ему служил гроб, из которого, как она помнила, видно было лишь небо. Из ее пещерки с бассейном вид открывался куда более пространный, но Мэри всегда хотелось достигнуть того состояния духовного подъема, которое отличает святых. И она всеми силами стремилась достичь этого. Неподвижно лежа в холодной воде, которая сама по себе защищала ее от внешнего мира и сковывала тело, Мэри иногда достигала состояния невиданного умиротворения, и тогда ей мнилось, будто и она, точно святые отшельники, способна на молитвенный экстаз. Однако все эти безгрешные люди, с детства служившие ей примером, все же оставались недосягаемы. Мэри хорошо понимала, что не способна пойти по их стопам и посвятить свою жизнь молитве. И тогда она, стряхивая с себя наваждение, переворачивалась лицом вниз, и холодная вода освежала ее, избавляя от оцепенения. Затем она снова поворачивалась на спину и смотрела на небо.
Ей вовсе не хотелось думать, будто она какая-то особенная. Она и мысли о том не допускала. Но уже одно то, что в свои годы она оставалась не замужем — это при ее-то красоте, — и в самом деле казалось удивительным. Все ее сверстницы уж давно сыграли свадьбы, а иные и в девичестве не слишком стремились сохранять целомудрие. Уж такие нравы водились в долине — грубые и низменные. Всякий раз, глядя на собственное тело, Мэри хорошо понимала, что это прекрасное сложение дано ей свыше не столько для работы на ферме, сколько для вынашивания ребенка. Да и чувственность, развившаяся с годами, подсказывала ей, что случись ей последовать примеру других девушек, ведших не самый строгий образ жизни, то и она бы могла украдкой предаваться плотским утехам. Ее подружки уж не раз намекали ей на это, всякий раз словно похваляясь перед ней. Однако шутки их были низки и вульгарны, и лишь усилием воли она заставляла себя смеяться вместе с ними, притворяясь, будто их слова и впрямь что-то значат для нее.