Дева света - страница 11

— Знаешь, что это, дружок? — Онтао изображал басовитого брата, положа руку на кувалду. — Это старый приятель нашего верзилы Камдоба, весь в трещинах и вмятинах. А знаешь, что означает каждая? Одну пробитую башку, — деловито закончил он.

— Все верно говорит, — послышался грубый голос со спины.

Широким шагом к ним приближался на редкость высокий и мускулистый третиец с бычьим лицом. На нем сидел камзол, расширенный шкурными вставками (обычный, видно, был маловат), а с плеч свисал длинный меховой плащ. Из волос на его голове была лишь короткая бородка, а на лысом черепе красовался рисунок… в виде черепа. Кроваво-красная нашивка на груди с изображением очертаний кулака в ветряном потоке приятно удивила Сетара.

— То-то я гляжу, много спеси при столь малочисленном отряде, — сказал он. — Оказывается, средь вас живой боец Шквала, который пойдет за десятерых. Я думал, до окончания службы никто не дотягивает.

— Приятно видеть понимающего человека, — обрадовался воин. — Камдоб ценит тех, кто его уважает.

Одной ручищей он с размаху поздоровался с новым спутником, а другой заключил его в медвежье объятье — короткое, но хватило и того, чтоб кости затрещали.

— Колотун, собирайся быстрее! — крикнула Ярнея великану. — Опять все будут тебя ждать.

— Соберусь я, не ори, женщина, — громко возмутился тот. — Я хотел есть — я пошел есть. Мужик не должен быть голодным, сколько раз говорить? Будет мне тут указывать… — прибавил он тише.

— Можешь не торопиться, — заметил Сетар. — Я знаю, кого мы будем ждать.

В конюшню пришла Кителиа. Оделась она во все новое: зеленый дублет и молочные штаны, тоже с кружевами. Судя по всему, помимо одежды и сушеных фруктов и овощей у нее в сумке больше ничего не было.

— Привет, ребята, — промолвила она, спросонья потирая глаза, и взгляды солдат обратились к ней.

— Какая прелесть, — Онтао расплылся в умилении. — Придется тебе, дружинник, с последним нашим братом знакомиться самому.

На заднем дворе без привязи стояла стройная белая лошадь, а хозяин сидел у ее ног на соломе и пожевывал травинку. Лишь короткое копье и тонкий клинок, лежащие рядом, выдавали в нем бойца. В остальном он никак уж не походил на воина — ни статью, ни облачением. Вместо доспеха на нем была длинная серая подпоясанная рубаха, обмотки плотно облегали стройное тело. Его застывшее костлявое лицо наверняка нечасто выражало чувства.

— Монах с оружием или воин, разодетый в монаха? — с усмешкой спросил Сетар.

— Скорее, первое, — солдат ответил своей улыбкой, неожиданно весьма обаятельной.

Сперва он поклонился, перекрестив руки на груди, а затем уже поздоровался по-простому:

— Кутри, проповедник Истины. Послужил ей, послужил и в разведотряде Ярости.

— Странные у вас, северян, порядки. Третийский монах никогда бы не поднялся на защиту страны, да еще и чужой. Впрочем, многим из них подняться не позволил бы огромный живот.

— Одного Создателя не хватает, чтобы уследить за всеми подопечными, — воин рассмеялся. — При служении Вечному бдящих покровителей куда больше, и нам сложнее встать на стезю порока.

Сетару понравилось, с какой легкостью богослов говорил, казалось бы, на столь чувствительную для него тему. Вероятно, по духу он был очень похож на третийца, раз его, чужака, приняли в армию Ярости. Но как его взяли в разведотряд? Подробный рассказ о себе Кутри «приберег на потом», и Сетару не терпелось его услышать.

Тем временем Ярнея сама подошла к нему. Вопреки шуточному условию наемщика на ней было не платье, а воинский камзол, как у сотоварищей, однако облегченный и даже более открытый, нежели вчерашний наряд.

— Ты ладишь с людьми, это хорошо, — холодно молвила она. — Но учти, нам не стоит тратить время на лишнюю болтовню. Задержек и так будет хватать.

Она бросила хмурый взгляд на Кителию, которую обступили ее соратники, и ушла, не дождавшись ответа. Трактирный забулдыга, обольстительная госпожа, свойская девка, а теперь и суровый лидер отряда — воительница все же хорошо играла разные роли, и последняя подходила ей лучше всего. Но Сетара это не смутило, он уважал сильных женщин.

Он с облегчением выдохнул и отправился седлать свою лошадь. Следовало бы возблагодарить судьбу, что свела его именно с этим отрядом. Он знал, как служба меняет людей, какими черствыми и бессердечными они, порой, становятся…