Девчонки на луне - страница 9

Фиби нахмурилась, сдвинув брови вместе, и посмотрела на сестру.

Кит потормошила волосы Луны и сказала:

– Фиби может выбрать любой цвет, какой захочет, начальница наша. Пойдём.

Держась за руки, они пошли по лестнице на второй этаж, и я вновь взглянула на свою картонную коробку. Ночью мы вчетвером будем спать на этом надувном матрасе в свете уличных фонарей, и я буду наблюдать, как дышат мои дочурки. На следующий день придёт мама со своим ящиком, набитым дезинфектантами и отбеливателями, а отец принесёт свой зелёный железный ящик с инструментами, подписанный его именем на крышке. В своей спокойной манере семейки Фостер они будут пытаться починить мою жизнь, пусть и не признавая в ней поломки. А осенью Кит начнёт учёбу в юридическом колледже Вашингтона, и вся прошлая рок–звёздная жизнь начнёт казаться сном.

– Фиби, а ты хочешь посмотреть свою комнату? – спросила я. – Оттуда можно увидеть задний дворик. И все деревья с цветами.

Девочка кивнула с серьёзным выражением лица, и я подняла её. Малышка казалась такой лёгкой и крошечной. Я вновь поразилась: и как мы тогда с Киреном вернулись к пелёнкам? И я была так рада, что у меня была Фиби, хоть и не планировала двоих – как и Кирен – к своим двадцати семи годам.

Я остановилась рядом с лестницей, чтобы мы обе смогли посмотреть в окно. Фиби прижалась ладонью к стеклу. В нём я могла видеть наше тусклое отражение, от того и знала, что Фиби улыбалась.

– Тебе нравится дом? – спросила я у нее, и она кивнула.

– Новый-дом-наш-дом, – сказала она, как будто это было одно слово. Стоило мне услышать это, как в моей голове начала обретать форму песня. Она уже начала выстраивать там свою особую архитектуру, заполняя собой каждый уголок моего сознания, но я прервала это. Я закончила её рождение прежде, чем она начала развиваться.

Мне больше не надо было сочинять песни, но когда-то мне придётся объяснить девочкам всё, что произошло. Я могла бы сберечь те слова для такого момента. Возможно, я начну рассказ с конца и преподнесу его как сказку: «Давным-давно жили мы вчетвером в почти пустом доме, и мне было совсем не страшно».

Ну, или, может, самую малость.

Глава 4

Когда мы с Дасти вернулись домой, мамы всё ещё не было. Я подошла к заднему крыльцу, где накануне оставила свой рюкзак. По сравнению с чемоданом он казался пушинкой. Нащупав журнал в его внутреннем кармане, я убедилась, что издание никуда не пропало, а затем достала телефон и записала новые слова: «Тяжёлая штука – секреты, сложно всюду носить их с собой». Тут же пришёл ответ: «Это ты о нас? (Ха)»

Вскоре пришла мама, неся маленькую скульптурку, немного похожую на цветок. На колючий, футуристический, выполненный из стали цветок. Она вручила его мне.

– Цветок-робот, – сказала я. – Как мило. Попробую хранить в нём зубные щётки.

Я перевернула его, чтобы рассмотреть снизу.

– Только попробуй! Цветы и скульптуры. Я стараюсь совместить мои интересы, – мама сделала жест, который, как я полагала, должен был изобразить совмещение, но это было похоже на то, как она с энтузиазмом растягивала эспандер.

– Это вообще-то для Луны, – сказала мама, – а не для тебя.

Ах, да, для Луны, оставившей меня на всё лето ради своей группы после того, как сообщила нашей маме, что собирается забить на учёбу.

Добираясь из Питтсбурга в Кливленд, сестра благополучно миновала Баффало. Скорее всего, потому, что ей было легче сказать маме «нет», находясь с ней в разных городах.

– Выходит, что общаться ты с ней не собираешься, – уточнила я, – но послать изваяние из железа – другое дело?

– Я общаюсь с ней, – мама смотрела на свои малиновые кусты, а не на меня. Она замолчала, чтобы выпрямить защитную сетку от птиц, которая повалилась набок. Правда, от чересчур резкого рывка несколько незрелых ягодок отскочили в сторону забора.

– Когда? – я продолжала держать скульптуру, не имея никакого понятия о том, куда её положить и что вообще с ней делать.

– Несколько дней назад я послала ей смс, – мама присела на колени и выдернула из ягодной грядки сорняк с заострёнными листьями.

– Я лишь хочу сказать, что не могу вас помирить. Ты посылаешь меня, но тут я тебе не помощник.