Девиант - страница 5

Там оказалось очень неплохо. На каждом столике вазочка с гвоздикой или ромашкой. Стены ярко расписаны орнаментом, как на восточных коврах, в центре главной стены изображение круглолицей девы в саду, среди созревших красных гранатов.

— Эта картинка взята из старинной школы миниатюр, — сказал Джамиль. — Семнадцатый век. Нравится тебе?

— Да, красиво.

Мы сели за столик, и тотчас девица, похожая на ту, что на стене с гранатами, поспешила к нам с приветливой улыбкой.

— Тамила, — сказал ей Джамиль, — принеси самое лучшее, что у нас есть.

Минуты через три наш стол превратился, можно сказать, в цветущий сад. Были чудные кутабы с зеленью, потом долма, люля-кебаб, что-то еще. Никогда прежде я не ела так вкусно, так много. Джамиль провозгласил тост за меня («За самую красивую девушку Москвы» — так он сказал), потом за моих родителей, а я добавила к тосту и его папу-маму, и тут он пустился рассказывать о своем сводном брате, сыне отца от первого брака, какой он замечательный спортсмен и сколько в нем энергии — он-то и заварил эту кашу, то есть покупку кафе.

— А твой брат не прыгун с шестом случайно? — спросила я.

— Нет, Адиль борец. Он был чемпионом республики по классической борьбе. А при чем тут прыгун с шестом?

— Ни при чем. — Я смеялась. От красного прекрасного вина туманилась голова. — Просто слышала, что прыгуны иногда запрыгивают не туда… не туда, куда нужно.

— Я никогда об этом не слышал, — сказал Джамиль.

За соседним столом пировала шумная компания, оглушительно хохотали две девицы, черненькая и рыженькая, а парни были разнообразные — и обычного московского вида, и восточного. Да и вообще зал был полон. Громко играла резковатая музыка.

— У вас веселое кафе, — сказала я. — И так каждый день?

Джамиль не ответил. Он исподлобья смотрел на компанию, пировавшую за соседним столом. Там веселье вдруг обернулось ссорой.

— Ну и нечего руки распускать! — кричала рыженькая девица, вся какая-то взъерошенная, своему соседу.

— Не ори! — огрызнулся тот, кривя рот под черными усиками. — Что на тебя нашло, дура?

— А ты чурка! Пошел ты!

Черненькая подруга пыталась успокоить рыжулю, но та, как видно, была сильно на взводе. Выкрикнув: «На, подавись своими туфлями!», — она выскочила из туфель-лодочек и швырнула их в черноусого. Пошатываясь, пошла в чулках к выходу. Подруга бросилась за ней, повела обратно. А тем временем разгорелась ссора между парнями. Один, вихрастый, двинул черноусого в челюсть, на него накинулись двое, он отбивался с криком: «Козлы! Валите на свой Кавказ!» Вся компания вскочила, замелькали кулаки, матюги взлетели в воздух, насыщенный винным и шашлычным духом, заглушили музыку.

Джамиль решительно направился к дерущимся, крикнул, чтобы немедленно прекратили, не то будет вызвана милиция. И откуда-то появился атлетического вида усач в коричневом кожаном пиджаке — угрожающе надвинулся на драчунов. И те присмирели. Вихрастый парень, зажимая платком нос, потребовал счет. Расплатились, на плачущую рыжулю надели лодочки и, хмуро переругиваясь на ходу, пошли вон из кафе.

Джамиль вернулся за наш столик и представил мне атлета в кожаном пиджаке:

— Это Адиль, мой брат.

— У вас веселое кафе, — повторила я.

— Оля, ты не думай, это первый раз, — сказал Джамиль.

А его брат-борец расправил ладонью пышные усы и с улыбкой сказал:

— Очень рад познакомиться с такой красивой девушкой.

Он выпил с нами бокал вина, галантно поцеловал мне руку и ушел в служебное помещение.

Джамилю, видно, хотелось загладить неприятное происшествие. Он принялся рассказывать что-то смешное из студенческой жизни, но вдруг, не досказав, уставился на меня и предложил:

— Давай выпьем за углубление нашего знакомства.

— Как это понимать? — спросила я.

— Оля, ты не думай, — заговорил он несколько смущенно. — Я просто по-дружески… Если тебе что-нибудь будет нужно, то я всегда, всегда, клянусь…

Оранжевыми и желтыми листьями осыпалось бабье лето, зарядили в начале октября дожди. С Олегом мы встречались не часто: «хаты» теперь не было, я приезжала к нему после работы. Нина Андреевна домой приходила не рано (засиживалась в школе да и в магазин заглядывала), но каждый раз мы опасались, что она может прийти раньше, чем обычно. Мы торопились… мне не нравилось это…