Девичник. Объект желаний - страница 13

— К тому же я не люблю тебя, — закончила я в твердой уверенности, что это всем доводам довод. В ответ я услышала полный ярости и нескрываемого разочарования басок:

— Дура набитая. У тебя все мозги ушли в волосы. Думаешь, ты лучше всех? Ничем не лучше, ничем не отличаешься. И между ног у тебя ничего для меня нового нет, так что не больно-то и хотелось. Пошла ты со своей нелюбовью!

Оскорблением я это считать не стала. Не стала принимать близко к сердцу слова, сказанные сгоряча. Я была уверена, что нравлюсь этому юному сердцееду, но не знала, что он поспорил на меня. Не знала, что он обещал принести мои трусики как доказательство того, что он «распечатал» новенькую. Все эти подробности выяснились на первой консультации перед выпускным сочинением. Мое лицо не выразило ничегошеньки. Я пожала плечами и сказала одно слово:

— Чепуха.

Может быть, на самом деле я была какая-то особенная? Почему мне так хорошо и спокойно без всех этих объятий, кокетства и жеманства, без неспешных прогулок и разговоров ни о чем? Зачем мне заниматься сексом с юнцами, у которых понятия о любви и женщинах сложатся как минимум года через три-четыре? Я мечтала поскорее окончить школу, забыть своих одноклассников и работать, работать, работать! Хватит с меня учебников! Моя классная руководительница, принимавшая активное участие в моей судьбе, была очень огорчена, когда я ей сообщила, что не собираюсь учиться дальше.

— Ладочка, может, ты еще передумаешь? У тебя такой потенциал! — Марта Петровна считала меня серьезной девочкой, а серьезные девочки не идут после школы на курсы косметологов.

— Это решено, — уверенно отвечала я.

Мне было приятно, что хоть кому-то не безразличен мой выбор. Пусть его не приветствовали, но хотя бы заметили и прокомментировали. Я была благодарна этой милой, доброй учительнице, которой наш класс изрядно потрепал нервишки. Кажется, она после нашего выпуска больше не брала на себя классное руководство — мы поставили на этом точку.

Помню, как много лет спустя Марта Петровна зашла в мой салон. Я узнала ее сразу, несмотря на то что она очень постарела, как-то высохла. Одним словом, выглядела плохо, но я не подала виду, обняла ее. Я была ей на самом деле очень рада и видела по ее лицу, что она растрогана. Она сказала мне много теплых слов, особенно запомнилось, что она улыбнулась и произнесла:

— Ладочка, я всегда знала, что ты добьешься в жизни всего, чего хочешь. Только ты была очень скрытной девочкой, никогда нельзя было понять, что у тебя на уме. Теперь я понимаю, о чем ты мечтала и что подразумевала, когда говорила, что ты хозяйка своей судьбы. Ты все сделала, как хотела. Ты молодец! Ты всегда держала планку выше, чем твои сверстницы. Потому и результат очевиден. Умница!

Да, к тому времени я уже была хозяйкой своей судьбы. Не самой счастливой, но не скучной наверняка. Но до того момента, когда я встретила в «Фениксе» Марту Петровну, было еще далеко, и пока я, окончив курсы, попала в рядовую парикмахерскую, где рьяно взялась за свою работу. Помню, как мы с девчонками, Варькой и Васей, решили отметить мою первую зарплату. Я, смеясь, называла эту мизерную сумму пособием по безработице. Но подруги не воспринимали сказанное всерьез.

— Ты помешана на деньгах, — заметила Вася. — По-моему, нужно поспокойнее относиться к этому. Мы — слабый пол, и наша задача не вкалывать с утра до ночи, сколачивая состояние, а найти сильное плечо.

— Ты намекаешь на то, что легче ничего не делать и жить с богатеньким мужичком? — Мне было уже почти девятнадцать.

— Я говорю о сильном плече, опираясь на которое, ты будешь избавлена от многих житейских забот.

Странно, что в ту пору Васька учила меня жизни. Очень скоро мы с ней надолго поменялись ролями. Я стала ее верной наставницей, советчицей, проводником в мир интересных людей. Но в восемнадцать я считала себя знатоком в области человеческих страстей, сама не пережив ни одной. Я была экспертом людских слабостей, не приписывая самой себе ни одной из них. В собственных глазах я была образцом совершенства, уверенности и целеустремленности. То, что говорила мягкотелая Вася, казалось мне детским лепетом. К тому же я думала, что она попросту мне завидует. Завидует по-хорошему, но это не возвышало ее в моих глазах. Васькина неудачная первая любовь — ее затянувшийся, лишенный будущего роман с женатым мужчиной не позволял мне добавлять ей страданий собственными комментариями по поводу ее теории сильного плеча. Варя вела себя более сдержанно. Она молчала и слушала, награждая меня многозначительными взглядами. Она никогда не критиковала меня, не пыталась остановить, лишь изредка позволяя сказать что-то вроде: