Девочка и пустыня. Абука развода от Я до ОН - страница 40

Но, слегка разочаровавшись и не получив немедленного возбуждения, я была удовлетворена с профессиональной точки зрения. Это был целый мир со своей терминологией, и привлекал он меня уже как психолога. Так, спрятавшись в роль синего чулка, я просидела еще несколько дней, закрывая глаза от ужаса на строчках форума «ищу рабыню».

Единственное, что я тогда поняла и что меня поразило до глубины души, – это то, что был, оказывается, другой секс. Прямо у меня под носом куча людей с хорошим, судя по языку, образованием искали себе сексуальных рабов и сексуальных хозяев, пары не стеснялись разыгрывать целые сцены с антуражем и костюмами, деловито обсуждали достоинства латекса в производстве сбруи и спорили о том, какие рубцы чем лучше оставлять. Я и сейчас не владею терминологией, поэтому могу напутать.

Я сравнила два и два. Свою скучную жизнь, полдесятка поз, от которых я получаю удовольствие, и два-три самых сладких воспоминания в качестве возбуждающих картинок. И этот мир, самым главным в котором были для меня даже не новая тема и не новые открытия. Самым главным для меня было то, что существует огромная масса народу, открыто признавшаяся себе в своих самых темных и сокровенных желаниях. Более того, воплощающая их в жизнь относительно безопасным способом. Я какое-то время сидела как оплеванная и чувствовала себя обманутой. Почему мне никто не сказал, что все это – можно???

Потом до меня дошло – и я умерла от восторга, – что мне никто не вправе ничего запретить, кроме меня самой. Ни запретить, ни осудить, и я вошла в самую интимную сферу в своей жизни, осознав, что она не регулируется ничем, кроме моего желания и моей осторожности. Я взрослая тетька. Мама ничего не скажет. Бывший муж? Не его дело. Подруги? Их нельзя было травмировать, и я старалась молчать, хотя эта тема лезла из меня, как тесто на дрожжах. «Вы знаете, что мы свободны в своих желаниях? Что мы можем делать все, что хотим, даже вот это и вот это??» – так в 35 лет я открыла свою собственную Америку.

Все еще оставался невыясненным вопрос, чего же именно я хочу.

И я пошла туда, где замирала от ужаса, закрыв глаза. Теперь я знаю, что страх и ощущение ожога, запрета, ужаса являются отличным индикатором и в этом месте таится триггер, включающий сумасшедшие ощущения. То, мимо чего мы проходим, не заметив, – оставляет нас равнодушными, а вот то, что нас пугает, – можно исследовать. Я бы даже сказала – нужно исследовать, но не буду на вас давить. Больше всего я замирала на текстах, где женщина подчинялась мужчине беспрекословно, а он – этот мужчина – всегда знал, что с ней делать.

И я наконец-то поняла, чего хочу. Я хотела принадлежать мужчине в сексе целиком и полностью, ничего сама не решая и не контролируя процесс, фактически стать его сексуальной игрушкой, рабыней, служанкой со всеми вытекающими из этих ролей сценами. Выдравшись из робких эпизодов, мелькающих в моем воображении, эта фантазия наконец-то обрела силу и подкрепилась объявлениями на специализированных форумах, где мужчины жаждали делать с женщинами самые разнообразные вещи, а женщины искали мужчин, которые будут это делать. Я выдохнула, приоткрыла один глаз и жалобно сказала себе, что я никогда никуда не решусь написать и мне придется полагаться только на волю случая – где же взять такого мужчину?

Если вы думаете, что мне легко дался предыдущий абзац, то вы ошибаетесь.

К моей судьбе у меня итак не было претензий, но тут она точным движением руки, как теннисный мяч, буквально в эти же дни послала мне сразу двух человек, продолживших мое сексуальное образование. Вот уж точно: кто ищет, тот найдет. Одним из них была моя подруга, которая, будучи женщиной умной и притом красивой, оказалась в теме и дала мне возможность задавать ей любые вопросы. Она была чуть младше меня, и я еще раз утвердилась в мысли, что я несколько отстала от собственной жизни.

Я задавала ей вопросы, сначала необыкновенно смущаясь, а потом все больше расслабляясь и поражаясь, насколько я несведуща в области собственных ощущений и желаний. У меня снова возникло чувство, что весь мир давно трахается так, как он хочет, и лишь я стою на обочине, не решаясь отпустить вожжи.