Девочка и пустыня. Абука развода от Я до ОН - страница 53
На четвертый год, когда все рухнуло и рассыпалось еще раз, я подняла голову, осмотрелась по сторонам, посмотрела на себя в зеркало и заглянула в душу. По-честному. Увидела, что я все еще молода и красива, ощутила, что свободна и полна сил, и готова, пожалуй, еще не раз ввязаться в любовные отношения. Мне было тридцать пять лет.
И тут-то оказалось, что я нахожусь в полном неведении относительно «устройства» мужской психики. Моя более старшая и мудрая подруга как-то раз прищурилась и спросила: «Стой-ка, стой-ка. Ты вроде не дура. А ну, колись – ты до сих пор думаешь, что мальчики – это те же девочки, только, пардон, с пиписькой наружу??»
Пришлось признаться, что да. Я жду от них тех реакций, которые могла бы выдать на мои действия женщина – например, лучшая подруга. Отвечать на заботу – заботой, на откровенность – откровенностью, быть честной и всегда готовой прийти на помощь, быть всегда доступной и на связи (вдруг ему надо?), не кокетничать, не врать и не хитрить. Все «проговаривать», блин. Играть с открытыми картами. Чтобы все как на ладони – вот, глянь, тут я тебя люблю, а тут я считаю тебя подходящим отцом для своих детей. Быть нетребовательной – как я могу что-то требовать от человека, это же значит, я не принимаю его таким, какой он есть?
Не изменять и не тревожить его душу даже тенью подозрения о сопернике. Жалеть и заботиться. Если он чего-то не может, оставить его в покое. Но чтобы ему было в этом покое комфортно, в сотый раз сообщить, как я его люблю. Доверять и вообще просто верить всему, что он говорит. Очень, очень быть готовой многое для него сделать, даже в ущерб себе, даже если от этого слегка тошнит. Ведь он оценит?
Я, правда, никогда не ходила стоять под окнами и не писала душеизлиятельных писем. Но прибавьте эти две нехитрые опции к вышеперечисленным и вы получите усредненный портрет современной идиотки от 16 до 46, которая напрочь дезориентирована в мире отношений и норовит всегда бежать впереди паровоза, искренне презирая «все эти» гендерные игры и не принимая во внимание оглушительную разницу в мировосприятии мужчины и женщины.
И я, отнюдь не от хорошей жизни, стала снова этому учиться, однаждны вполне сознательно вступив в великолепный творческий симбиоз с еще одной такой же несведущей идиоткой. Встретившись случайно и случайно разоткровенничавшись, мы поразились почти полному совпадению текущей ситуации, списку сделанных ошибок и перечню вопросов, на которые у нас не было ответа. Мы видели друг друга как в зеркале, и у нас сотни раз была возможность ужаснуться тому, как мы навязчивы, неуверенны в себе и не знаем себе цены. Две красивые и неглупые женщины, мы к моменту встречи не вылезали из недоумения и растерянности по поводу нашей личной жизни. И тогда мы с ней создали антикризисный союз.
В то время мы стали друг для друга супервизорами и учителями, безжалостными критиками и лучшей круглосуточной поддержкой. У нас не было друг перед другом ни одного преимущества, и мы договорились о безоговорочном доверии и безоговорочной дисциплине. Если одна говорила – положи телефон, вторая его тут же выпускала из рук. Если одну из нас бросали, вторая сидела с ней ночами сколько нужно, чтобы той прийти в себя. Если одна впадала в истерику или панику, вторая сохраняла хладнокровие. Если одна не понимала, что происходит, вторая объясняла – со стороны все было гораздо понятнее. Проходило два дня, менялась ситуация, и мы менялись ролями, и теперь первая спокойно объясняла, а вторая спрашивала, причем абсолютно то же самое. Бывало и так, что в острых случаях, когда одна из нас, теряя голову, вела свои отношения под откос, от усталости и отчаяния желая все немедленно разрушить, вторая перехватывала руль, запрещая вообще проявлять какую-либо инициативу, пока все не устаканится.
Нас не смущали в то время ни собственная непроходимая дремучесть, ни необходимость повторять выученное еще сотни раз. Мы были бесконечно терпеливы, хотя порой ненавидели друг друга за жесткость требований. Мы прощали друг другу агрессивность, упрямство и непонятливость. Мы сразу признались себе, что наша образованность и прочие социальные качества еще не говорят о том, что у нас есть обыкновенный женский ум, уж не говоря о мудрости.