Девочка из рода О'Хара - страница 7

Мистер Робийяр вздрогнул, словно племянник ударил его хлыстом. Глаза его налились кровью.

— Не смей поминать даже имя моей сестры, мерзавец!

Филипп привел последний аргумент в свою защиту:

— Они обещали мне двести долларов. Сколько в вашей руке?

— Двести долларов — цена предательства, Иуда.

Отступать было некуда и мистеру Робийяру пришлось пересчитать бумажки.

Все напряженно следили за его манипуляциями. Руки мистера Робийяра дрожали. Он полез в свой карман за носовым платком, на секунду доллары в его руке скрылись за квадратиком ткани. Из правой руки, которая была накрыта платком, он перекладывал в левую десятидолларовые банкноты.

— Вот они, двести долларов. Держи, — и Робийяр швырнул их в лицо юноше, — они тебе пригодятся. С этой минуты ты больше не живешь с нами. Вон из моего дома! Гоните его плетьми!

— Что ты делаешь, масса? — старый воспитатель Филиппа Псалом бросился в ноги Робийяру. — Не губите молодого хозяина, не позорьте его. Там приехали соседи.

— Соседи! — дьявольски захохотал Робийяр. — Так пусть посмотрят, как на самом деле выглядит ангелочек, пока он еще не стал дьяволом. Волоките его во двор!

Лево и Право потащили Филиппа вниз по лестнице. Как мужественно сопротивлялся, как вырывался из их рук юный джентльмен! Но затем словно что-то оборвалось в сердце Филиппа. Он понял, что никогда не сможет посмотреть в глаза своим кузинам, может быть, кроме одной. Но уж точно он никогда не будет испытывать ни грана привязанности к этому имению, к этим людям, которые его воспитывали. И загорись все сейчас синим пламенем, Филипп бы только с облегчением смотрел, как в пламени сгорают те, кто был свидетелем его позора.

Филиппа выволокли на задний двор. Его никто не видел, кроме черных слуг. Но что это было для молодого джентльмена? Еще большее унижение. Филипп захлебнулся в собственном крике. Теперь, когда на него смотрели только глаза тех, кто знал его маленьким мальчиком, он начал выть, выть, как раненый звереныш, и потерял сознание.

Никто не видел, как Пьер Робийяр, запершись в своей спальне, стоял на коленях перед статуэткой распятого Христа и горячо шептал:

— Господи, ты один знаешь, чего мне это стоит. Я должен изгнать своего любимца. Это мне, а не ему наказание. Наказание за мой грех. Кэролайн, зачем ты на это толкнула? О, как я буду жить без него, без моего мальчика! Но ты знаешь — я вынужден это сделать. Прости меня, Господи. Они не должны, не могут быть вместе. Только оболгав своего Филиппа, я могу предотвратить грех еще более страшный. Виной этому я сам. — Пьер заплакал и распростерся на полу.

А на следующий день вся округа узнала о страшном происшествии в доме Робийяров. Только и было пересудов, что племянника Робийяра застали за кражей фамильных драгоценностей, которые он по глупости хотел продать приехавшим англичанам. Кроме того, говорили, этот Филипп, желая выслужиться перед англичанами, провел их тайным ходом к спальне своего дяди, показал им его в непотребном виде, когда тот спал в жаркую пору дня, приняв лишнего. И будто бы в отместку за это его самого выставили на всеобщее обозрение в одном неглиже. Кошмар и позор.

Кумушки обсуждали эти подробности со смаком. Скоро уже звучало, что молодой Филипп-де прекрасно снаряжен к этой жизни как мужчина. Другие утверждали, что несмотря ни на что, репутация Филиппа навсегда потеряна.

И в самом деле, где бы теперь Филипп не появился, его везде встречали кривыми усмешками.

Филипп был изгнан и унижен, Эллин не выдержала и заболела. Пьер Робийяр постарался на славу.

Прошла неделя…

Минула вторая. Старый Псалом, бывший воспитатель маленького Филиппа, возился на грядке с белыми розами, которые любил мистер Робийяр. Ему было приказано вырыть скважину для артезианского колодца. Робийяр читал газеты или делал вид, что читает. Его отдых прервал встревоженный крик Пса-лома, а вскоре он сам появился перед Робийяром.

Негр был выпачкан какой-то маслянистой жидкостью, его седые волосы стали абсолютно черными.

— Мистер Робийяр, сэр, там приключилось что-то страшное. На грядке с розами. У нас колодец забил черной водой!