Девочки на войне. Путешествие Долбоклюя - страница 13
...Однажды мы продали в рабство журналистку. Журналистка была такая же сумасшедшая, как все мы — белорусская гражданка, работавшая до войны в Москве, а сейчас переезжавшая в Израиль замуж по большой любви, — вместо того, чтобы готовить свадебное платье и мурлыкать на плече у жениха, она рванула с нами на войну. Посидев в грязном бусе, полежав в черном снегу, потеряв первого знакомого, она уехала не помню куда, там написала цикл статей и вернулась к нам обратно уже не абы как, а с аккредитацией в зоне АТО и Стратегическим Планом. Стратегический План включал, что мы пристроим ее на пару недель пожить где-то на фронте, она будет наносить там посильную пользу и параллельно изучать обстановку. Выслушав План, мы пошли продавать ее в медслужбу Айдара, разумно рассудив, что эти переживут даже сумасшедшую журналистку, а Счастье и так уже прилично развалили, там никто ничего не заметит.
Торговля шла три дня.
— А жрать она нам готовить будет? — цинично интересовались доктора. — А то задолбало на одних пельменях!
— Будет-будет! — клялась я, не имея ни малейшего представления о ее талантах в области кулинарии.
— А холодильник она нам помоет? — повышали ставки эскулапы.
— Помоет-помоет. А нет — так сама приеду помою, заберите ее от меня, сил моих никаких нет...
— А ноутбук нам найдешь? — совсем наглели они. — А то бумажки ваять не на чем.
Так в нашей жизни появился он, Израильский Друг. Привезенный журналисткой на горбу из солнечной страны в составе огромного пакета всякой электронной техники с кучей несброшенных паролей (как я ругалась, форматируя диски и сбрасывая настройки словами «секьюрность», «война» и «идиоты») старый ноутбук с ивритскими буквами на клавиатуре.
Журналистку мы привезли в Счастье, свозили в Станицу, познакомили с кем надо, нарушили примерно все условия аккредитации в зоне боевых действий, спихнули докторам и быстро убежали, пока нас не догнали. Кажется, она напросилась на прием к мэру и в местную школу, кажется, они с докторами эвакуировали детей из-под обстрелов, кажется, они там вели бурную и динамичную жизнь, привычно питаясь виски и пельменями — я не следила, на дворе стоял пиздец, и мы жили в машине, не помня, как нас зовут, и систематически заваливаясь с сиденья в попытках хоть как-то поспать на этих чертовых дорогах. Потом она уехала, а мы остались.
И Израильский Друг остался. Он был с нами почти три года этой войны. Он переходил из подразделения в подразделение, переезжал из города в город, он приезжал к нам на ремонт раз пять — то «Новой почтой», то разбитым бусом, то в руках кого-то в форме, и мой муж узнавал его в лицо и клялся, что он никогда больше не подойдет к этому пылесосу, а потом менял гнев на милость и обещал попробовать оживить это тело еще раз, и Израильский Друг не подводил, оживал и снова шел служить в армию, храня в своем горячем пузике сотни судеб — раненых, погибших, аватаров, тысячи справок формы 3957, рапортов, суворих доган и всего-всего этого квазибумажного, без которого не может существовать ни одна армия мира, а Українська Паперова — в первую очередь. Он честно служил в армии по контракту до закінчення особливого періоду, который так и не закончился.
Неделю назад Муж Долбоклюя констатировал смерть.
Израильского Друга хоронили с почетом. Делегация Цахаля во главе чуть ли не с министром обороны страны произносила торжественные речи о том, как они гордятся сослуживцем, павшим в боях за свободу Украины, и что их поддержка нашей Родины всемерна, пузатый украинский генерал произносил ответные речи о взаимодействии и благодарил за поддержку, медслужба Айдара стояла сзади и вытирала слезы платочком, и все прощались с достойным военным другом, и, наконец, его опустили в могилу, сыграли гимны и дали двойной салют из «калашей» и УЗИ. Тут Леся наконец проснулась и долго не могла понять, где реальность, а где все это. Но за упокой мы, разумеется, потом выпили. Тут пришел Муж Долбоклюя и сказал, что мы гребаные алкоголики, а на тело он в свободное время посмотрит еще раз, есть у него пара версий, как его реанимировать. И ушел спать, а мы — пить дальше.