Девственницы - страница 6

Иногда чего-то бывает слишком много.

Например, стеклянных шариков.

У меня только дешевые — у них внутри как будто извиваются рыбки. Если я проигрываюсь в пух и прах и теряю все свои шарики, всегда можно докупить еще, после того как мне выдадут карманные деньги. У других детей бывают очень красивые шарики. Роскошные агаты. Они похожи на подарок от бабушки. Самые лучшие — с завитками синего и красного цвета; у тех, что похуже, — завитки лимонные и коричневые. И вот, если их проиграть, то их уже не вернешь. Их просто… больше нет.

Никогда не играйте в шарики с Майклом О'Фланнери. Он называет свои «шариками», но на самом деле это шарикоподшипники, которые приносит ему его папа с фабрики. Мои пластмассовые шарики их выдерживают, но агаты разбиваются вдребезги.

Мама научила Дороти Томпсон многому. Мелочам: например, зеленые тени не сочетаются с синей тушью для ресниц, а черные колготки — со светлыми туфлями. Но Дороти узнала от нее и массу настоящих важных вещей. Первая настоящая важная вещь, которую она усвоила, — если тебе предоставляется шанс, за него надо хвататься обеими руками, даже если лак на ногтях еще не высох.

Когда Дороти два года назад закончила начальную школу в Бишопс-Крофт и перешла в среднюю школу в Тривертоне, она поняла, что ей представился исключительно замечательный шанс.

Она всю жизнь стеснялась своего адреса: тупик Стэнли, дом семнадцать. Тупик Стэнли находится на самом краю поселка, между мусорной свалкой и магазинчиками — газетным киоском, булочной, мясной лавкой и бакалеей. Его назвали в честь Стэнли Болдуина, премьер-министра Великобритании в двадцатых годах. Следующая улочка называлась авеню Дизраэли, за ней шла улица Черчилля, авеню Асквита, площадь Пила. И так далее. Улочки Бишопс-Крофт, застроенные кирпичными домиками, издавна назывались в честь премьер-министров; услышав ее адрес, все сразу понимали, что она — девочка из бедного муниципального квартала.

Перейдя в среднюю школу — она находилась далеко, километрах в пятнадцати от дома, через два поселка, — Дороти поняла, что началась новая жизнь. У нее появились новые друзья, новые учителя, новый автобус… и возможность обзавестись новым адресом. Дороти присмотрела для себя Кингз-роуд. Кингз-роуд находилась на другом конце их поселка Бишопс-Крофт. Там, за старинной церковью, построенной еще до Нормандского завоевания, стояли большие особняки в псевдотюдоровском стиле, с мощными балками и мелкорешетчатыми оконными переплетами. С Кингз-роуд не видно было поселковых магазинов. Она находилась километрах в четырех от дома Дороти в муниципальном жилом квартале. Отцы семейств, обитавших на Кингз-роуд, ездили на БМВ; их дети учились в частных школах, а матери по утрам пили кофе и каждое воскресенье украшали церковь цветами.

Дороти не упустила свой шанс и сказала подругам из новой школы, что живет на Кингз-роуд.

Когда впереди показался церковный шпиль, Дороти выхватила из ранца берет и напялила его на голову. На улице шел дождь; уже темнело. Ее соседка, которая всю дорогу перешучивалась с сидевшими сзади мальчишками, развернулась к ней.

— Ты на сто процентов уверена, что не сможешь на следующие выходные приехать к нам в Норфолк? — спросила она.

Дороти надела ранец на одно плечо.

— Нет, мама не разрешает мне ночевать у подруг. Извини, Джен.

— Жалко. Мы будем кататься верхом, а папа пригласил оркестр… Какие у тебя противные родители!

Автобус свернул к церкви. Дороти кивнула. Она представила, какой будет ужас — появиться на великосветской вечеринке в Норфолке без костюма для верховой езды и модного платья, в которое переодеваются к ужину.

— И к себе ты тоже никого не приглашаешь… — продолжала Джен.

— Потому что у меня мама парализованная. Она передвигается в инвалидной коляске. Мама не любит, когда к нам приходят гости, я тебе уже говорила.

— Да, я помню. И все равно… Представляю, какой это ужас!

— Что — ужас?

— Сломать шею во время исполнения стриптиза. А она правда ездила на гастроли с Томом Джонсом? С серебряной клеткой и всяким таким?

— Ага. Мы не любим об этом вспоминать.

Автобус остановился.