Девушка без лица - страница 3

стр.

Моя мать начала умолять:

— Отпусти мою дочь, — сказала она, пытаясь проползти между мной и демоном. Снова пытаясь защитить меня от монстров.

Я этого не допущу. Я встала перед ней и повернулась к демону.

Что сделал бы мой отец? Что он сказал бы? Я пыталась выражать силу отца, заявляя:

— Я убью тебя за свою мать.

Мои руки были меньше абрикосов, но я сжала кулаки, оскалилась и проревела, как мог только ребенок. Демон подошел ближе, опасно близко, был в шаге от меня. От него воняло мокрым костром и разложением, и он поднял железную дубину с зубами, чтобы ударить меня.

И мир взорвался.

Стены в двадцать миль высотой выгнулись, посылая волны по морю крови. Мой корабль чуть не перевернулся, мы с демоном упали. Я попыталась встать, но стена снова загремела, беспокоя море. Что-то прокатилось, стуча, возле меня. Дубина демона. Я толкнула ее за борт, красное море проглотило гадкую штуку. Я подползла к матери, чтобы защитить ее от бушующих волн, и вдруг небо Ада раскрылось, одна из стен разбилась. Над звездами над Кровавым прудом, выше гор и грознее любого бога, стоял мой отец, разбивая стены Ада посохом, что доставал до небес.

Он бил по железным стенам, каждый удар посылал дрожь по морю и небу. Казалось, прошли часы, я ощущала себя крохотной, прижимала к себе душу матери, пока мой отец, больше великанов, живая легенда, бил посохом по железным стенам вокруг нас, сгибая их, оставляя вмятины снова и снова. А потом он протянул огромные руки и осторожно поднял мой корабль из моря крови.

Я открыла глаза и не увидела Ада, а мама пропала.

В комнате с алтарем был стол с четырьмя стенами вокруг него. Стены были из бумаги и бамбука, и бумага теперь была порвана, а бамбук — стал щепками. Корабль, на котором мы с мамой плыли по Кровавому пруду, снова был просто бумагой.

Пот стекал по лицу отца, его кожа стала красной от усталости.

— Надеюсь, это сработало, — сказал он.

— Надеешься, отец? Ты не видел?

На его лице мелькнули разные выражения. Сначала удивление, на миг — жалость, а потом он помрачнел.

— Думала, что увидишь мать? Мы уже не увидим мертвых, — сказал он. — Так всегда. Это природа ритуалов, живые исполняют их для мертвых. Мы устраиваем литургию, исполняем священные действа, посылаем послания во вселенную, надеясь, что нас услышат боги, ветер и вода. То, что мы делали в этой комнате, отразилось на мире, который мы не видим.

— Отец, ты не покидал эту комнату?

— Не глупи, я стоял тут и колдовал, а потом разбил бамбуковые стены. Дочь, ты это знаешь. Ты была там, тянула по кругу кораблик.

— И, — медленно сказала я, — если это сработало, что теперь будет с душой мамы?

— Она разделится надвое, — сказал он. — Ее облик и дела станут духом, и она будет обитать с семьей моего отца на земле Желтых источников, и мы сможем сжигать для нее бумажные подношения. Но часть ее души пересечет серебряный мост и встретится с богиней, Бабулей Мень. Бабуля Мень подаст твоей матери миску супа. Она выпьет его и все забудет, а потом переродится.

Я молчала и думала. Отец указал на разбитый бамбук и обрывки бумаги. Я без слов принялась убирать после ритуала.

Собирая обрывки бумаги и щепки бамбука, я ощущала потрясение. Это был не сон, я знала. Ритуал отца стал для меня настоящим, и он такого не испытывал. Он не видел этого, ни кровавого моря и железных стен, ни матери, ни демона, пытавшего ее. Отец всегда был сильным, но я понимала, что он не видел половины мира. Я видела то, чего не видел он.

На каком-то уровне уже тогда я понимала, что не должна была видеть мир таким, с неземными и странными существами. Знала, как плохо быть другой. Потому я не сказала отцу, что мой поход в иной мир был не просто символичным.

Пока я убирала, отец разбирался с вещами ритуала, разобрал алтарь согласно формулам, которые сохраняли священные предметы священными.

В тишине часть меня плакала от радости, потому что мы это сделали. Моя мама теперь была свободна, могла переродиться. Мы ее спасли.

И я плакала, потому что не смогла ее вернуть. Я ожидала, что ритуал исцелит мой сломанный мир, вернув ему прежний облик.

Но никто, даже отец, не обладал такой силой.