Девушка из Дании - страница 25

- Ютландия. Небольшая деревня под названием Блютус.

Лили рассказала Хенрику о травяных полях люцерны, о ледяном дожде, который может пробивать ямы на ферме.

- Если бы вы съели желудь, - сказал Хенрик, - кем бы вы хотели стать?

- Понятия не имею, - ответила она.

- Тогда загадайте желание.

- Я не могу.

- Ладно, не загадывайте.

И Хенрик рассказал ей историю польского князя, который освободил каждую женщину своей страны от труда. Вот кем хотел бы стать Хенрик.

Была уже середина ночи. Поднялся ветер, и дуб с листьями в форме ушей склонился, словно подслушивая Хенрика и Лили. Луна ускользала. Вокруг было темно, за исключением золотого света, льющегося от выхода здания Мэрии. Хенрик взял руку Лили, поглаживая основание большого пальца, но чувствовал, что рука Лили принадлежит кому-то другому. Словно на нее претендовал кто-то еще.

- Не могли ли мы видеться раньше? - спросил Хенрик.

Пальцы его дрожали, беспокойно теребя манжет пальто. Лили услышала смех Эйнара. Он посмеивался над неуклюжестью ухаживаний другого мужчины. Говорил ли он когда-нибудь так смешно с Гердой? Скорее всего, нет. Герда бы пресекла этот бред. Она бы покачала серебряными браслетами и сказала: “О, ради Пита”, и закатила бы глаза. Она бы сказала, что покинет ресторан, если Эйнар не перестанет относиться к ней, как к ребенку. Герда бы уткнулась в тарелку с пищей и не говорила бы ни слова, пока на тарелке не осталось бы ничего, кроме полой головы в луже уксуса. Потом поцеловала бы Эйнара и отправилась домой.

- Мне нужно найти Герду, - сказала Лили.

Туман клубился от гавани, и теперь Лили было холодно. Появилась мысль, будто это Лили, а не Эйнар, чувствует ветер голыми плечами. Она почувствовала влажный воздух через почти невидимые волосы, росшие на ее затылке. Глубоко под курточкой, шифоном и теплым нижним бельем на шнуровке Эйнару становилось холодно. Он чувствовал, как его биение сердца, и глаза, часто окаймленные розовой усталостью, отделяются от Лили. Это выглядело так, будто в его голове было два мозга, как две половинки грецкого ореха: Эйнара и Лили.

- Скажи Герде, что я провожу тебя, - сказал Хенрик.

- Только если ты обещаешь оставить меня за углом Дома Вдовы, - сказала Лили, - Эйнар будет меня встречать. Он не хотел бы видеть меня наедине с незнакомым человеком. Он и Герда очень обеспокоены тем, достаточно ли я взрослая, чтобы жить в Копенгагене. Похоже, им всегда интересно, что со мной происходит. Им интересно наблюдать, наткнусь ли я на неприятности.

Хенрик, чьи губы были тонкими и фиолетовыми, с трещинкой посередине, поцеловал Лили. Его лицо приблизилось к ее лицу, а затем он отстранился. Он делал это снова и снова, пока его рука держала Лили чуть выше локтя, а затем переместилась на ее спину.

Что больше всего удивило Лили в поцелуе с мужчиной, так это ощущения усов и тяжелый горячий вес руки молодого человека. Кончик языка его был странно гладким, как будто обожженный чаем. Лили хотела оттолкнуть его и сказать, что не может позволить себе этого, но это казалось ей невыполнимой задачей, словно ее рука не могла оттолкнуть Хенрика, кудрявые волосы которого веревкой обвились вокруг ее шеи.

Хенрик поднял ее с железной скамейки. Она боялась, что он обнимет ее и почувствует через платье необычную форму ее тела - костлявую, с маленькой грудью, с болезненной припухлостью, заправленной между бедер.

Хенрик привел Лили в боковой коридор здания Мэрии и подал ей руку в качестве помощи. Его голова счастливо подпрыгивала, как у марионетки. Его лицо было круглым, с монголоидным оттенком. Эйнар почувствовал себя свободным, и взял влажную руку Хенрика. Это была игра, частью которой была Лили, и игра эта почти ничего не значила. Игры - не искусство, они, конечно, не были жизнью. Никогда, и даже сегодня, держа потную ладонь Хенрика в своей, Эйнар не считал себя сумасшедшим или особенным. Когда он пришел на прием к своему врачу в прошлом году с вопросом о неспособности иметь детей, тот спросил его:

- Вы когда-нибудь скучали по кому-то, кроме своей жены, Эйнар? По другому человеку, может быть?

- Нет, никогда! Ни за что! - ответил Эйнар, - ваша не правы!