Девушка из сказки - страница 8

— Так вы не голой груди испугались? — вежливо осведомился мужчина, отодвигая стул.

Тарин пришла в ужас и крепче зажмурилась. Никогда прежде она не попадала в подобный переплет! Мужчина опустился на стул.

— Не бойтесь, взгляните, — медленно проговорил О'Мелли, растягивая слова. — Я надел шорты. Те, что вы бросили вместе с пеньюаром. Наверное, один из ваших мужчин оставил их нам на память.

Тарин с облегчением открыла глаза и села напротив. Как же она забыла о спортивных шортах!

— Это шорты моего отца. Они совершенно новые, в фабричной упаковке. Не думаю, что он стал бы возражать.

О'Мелли наклонился к Тарин и задумчиво сказал:

— Вы знаете, я думал, что дочь Хью Конвея много старше и, — он поморщился, подбирая нужные слова, — более опытна, что ли. Видавшая виды, утомленная жизнью барышня. Не такая наивная, простая. Вы действительно так молоды и бесхитростны, как кажетесь? Вам не дашь больше шестнадцати.

— Мне двадцать три, — раздраженно бросила Тарин. — И я только что получила степень бакалавра в университете.

— Неужели двадцать три? — с наигранным удивлением переспросил О'Мелли. — И уже бакалавр? Поздравляю! У вас не только симпатичное личико, но и умная головка. — Неожиданно его губы сложились в горькую усмешку. — Возможно, вы не столь праздны и легкомысленны, как я вообразил.

Тарин сжала руки в кулаки. Она понимала, что он дразнит ее.

— Вы так говорите потому, что я избалованная наследница, или вам нравится издеваться над женщинами?

— Я всего лишь поздравил вас, — обиделся О'Мелли. — Вы намерены продолжать обучение? В наши дни не так уж много людей, свободных в выборе профессии.

— Пока что я не собираюсь учиться дальше. Учеба для меня была лишь способом тренировки ума. — Девушка запнулась. Проклятье! Ее слова дышали самодовольством. Неудивительно, что сосед видит в ней только капризную скучающую девицу, занятую поисками новых развлечений. Тарин осушила содержимое своей кружки, избегая смотреть в глаза случайному гостю. — Я занимаюсь конным спортом и выступаю на соревнованиях. Скачки с преодолением препятствий. Мне приходится много тренироваться и часто уезжать, — продолжала девушка, с усилием сохраняя спокойствие в голосе. Ее вовсе не должно было заботить мнение этого невыносимого О'Мелли, но оно ее волновало, и все тут! — Поэтому в университете я училась по личному плану. А если захочу работать, то мне придется искать место с гибким графиком.

— Вот как, — пробормотал мужчина. Он кивнул, как будто ничего другого не ожидал. — Все, что вам надо, — это гордо прошествовать по арене, собирая призы и аплодисменты. Вот предел ваших честолюбивых устремлений.

Сарказм в его голосе возмутил Тарин. Она резко отодвинула стул и вскочила на ноги.

— Предел моих устремлений, как вы изволили выразиться, — процедила девушка сквозь зубы, — выступление на Олимпийских играх в Сиднее. Мое честолюбие заходит так далеко, что я надеюсь выиграть золотую медаль для Австралии. — Тарин немного успокоилась. — Хотите еще кофе?

— Да, пожалуйста.

Она отошла к полкам с посудой. Дождь все еще барабанил по крыше, и у Тарин появилось предчувствие, что О'Мелли надолго застрял в ее доме. Девушка взяла кофейник и вернулась к столу.

— Олимпийские игры, — мягко произнес мужчина. — Здорово, да? Это уже настоящая цель. Защитить честь страны, добиться победы. Я покорен. — Если бы он замолчал, Тарин бы поверила ему. Но он продолжал подтрунивать: — Вы уверены, что получите медаль, или только мечтаете?

Конечно же, О'Мелли не принимал всерьез ее мечту об олимпийском золоте. Более того, он даже не верил, будто Тарин — спортсменка высокого класса. По его мнению, она всего лишь избалованная наследница богатого папочки, привыкшая без труда получать желаемое. А победа в Олимпийских играх требует напряженной работы, огромных жертв, нечеловеческого упорства.

«Хорошо, О'Мелли, ты еще меня узнаешь! — мысленно поклялась Тарин. — Через пару дней ты пожалеешь о своих словах!». Но мгновение спустя девушку позабавили собственные мысли. Униженный О'Мелли? Да разве такое возможно?

— Я представляю, как вы пересекаете финишную черту, — ворковал мужчина своим бархатистым голосом, — в обтягивающих брючках и приталенном жакете, в изящном цилиндре поверх прически…