Девушка с юга - страница 4
Я смотрела на отца, и мне стало жаль его. Я тоже захотела, чтобы мама родила мальчика.
— Гулкуш‚— сказал мне отец, — если родится девочка, то ты никуда не ходи и никому ничего не говори.
Я удивилась:
— Почему?
Он старался мне объяснить:
— Тут нечему радоваться. Можно только горевать. Стыдно.
Я не поняла и этого.
— Почему стыдно? — допытывалась я.
Отец махнул рукой и замолчал.
Мой братишка родился нелегко.
— Умираю! Умираю! — вопила мама. — О Калмурза‚ — звала она отца, — простись со мной.
Мама лежала в соседней комнате, окруженная женщинами. Отец не вошел туда. Он приоткрыл дверь, просунул в нее голову и дрожащим голосом произнес:
— Ну, старушка, прощай!
Мама продолжала кричать. Отец, испугавшись, бросился к ней. Но мама прогнала его:
— Не показывайся мне на глаза!
Он выбежал из ее комнаты весь в поту, будто бы его гнали палками, и ругал себя:
— Дурак, дурак, зачем я ее послушался...
Отец не зря ругал себя. Он хотел, чтобы мать рожала в больнице, а она не согласилась: «Двух детей родила дома и третьего рожу». Меня и сестренку мама родила легко. Она надеялась, что так будет и на этот раз.
Измученный отец ждал: всему ведь приходит конец. Ждала в страхе и я.
За полдень раздался пронзительный крик новорожденного. «О дорогой мой, О дорогой», — исступленно шептал отец, угадав в крике новорожденного мальчика. Тотчас из комнаты матери выскочили женщины и радостно возвестили: «Мальчик! Мальчик!» Они окружили отца: «С тебя причитается!» Все пошли к матери. Я вылезла из тулупа и тоже юркнула к ней. Рассматривали новорожденного, хвалили его. Отец прислонился к кровати и сказал матери:
— Я только об этом и мечтал. Теперь всю жизнь буду тобой доволен.
Я никогда не видела его таким счастливым.
— С тебя причитается! — снова заголосили женщины.
Отец тотчас же вынул из внутреннего кармана пиджака пачку денег и кинул их им. Деньги разлетелись. Женщины, толкая друг друга, бросились их подбирать.
— Подальше, подальше от моего сына! — кричал им отец.
— Гулкуш, ты что стоишь?! — накинулся он на меня. — Беги по айылу и оповещай всех о нашей радости. И проси у каждого суюнчи[3]. С них тоже причитается. Беги, дочка, беги.
Я была уже во дворе, а он все кричал мне вдогонку:
— Обегай все дома! Скажи, что мама родила мальчика! Пусть все знают, что у меня теперь есть сын.
Я не чувствовала земли под ногами. «Суюнчи! Мама родила мальчика!» — задыхаясь, повторяла я в каждом доме. Люди улыбались мне в ответ и сочувственно произносили: «Да будет так, как ты говоришь. Твой отец, бедняжка, все время жаловался, что у него нет сына. Пусть теперь он порадуется». И давали мне деньги.
Вот я обежала уже все дома и очутилась на краю айыла. По дороге ехал старик на ослике. Я — к нему.
— Дедушка!
Он остановился.
— Что, доченька?
— Суюнчи! Мама родила мальчика, — выпалила я, ничуть не стесняясь.
— Вот хорошо‚ — оказал старик и погладил меня по голове. — Надо дать, надо дать. — Он порылся в кармане и вытащил пять рублей. — Чья ты дочка?
Я бойко ответила:
— Калмурзы.
— Калмурзы, Калмурзы, — старался припомнить старик. — Кажется, я его знаю. Передай родителям, что и я рад за них. Пусть мальчик вырастет умным и здоровым.
Ослик снова засеменил по дороге. А я побежала домой, не ведая того, сколько слез принесет мне мой брат, о рождении которого я сейчас с таким восторгом всех оповещала. В этом, правда, не только он был повинен.
Много людей пришло к нам на торжество. Старца Арзымата, который нарек новорожденного Туратбеком, отец одарил большим тулупом. Туратбек, Туратбек, Туратбек... С тех пор это имя стало самым любимым и дорогим в нашем доме. Туратбек стал кумиром: все жили им. Что я и моя сестренка?! Существовал на свете только Туратбек.
В три месяца мой братишка улыбнулся. И счастливый отец оповестил об этом весь айыл. В десять месяцев он сделал свой первый шаг. И об этом все узнали. «Уже ходит, уже ходит», — говорили мы всем. Отец помчался в районный центр и привез сыну красивейшую одежду. А что было, когда Туратбек выговорил «а-та!». В честь этого зарезали овцу. Отец, встречаясь с односельчанами, только и твердил: «Представляете, мой сын уже назвал меня атой».