Девушка, видящая призраков - страница 27
Доктор Вэй был бледен, как я.
— Дух-пес? — спросила я. Это не казалось правильным, зверь не был близок к духам-лисам, о которых я знала, или к духам-котам. — Но почему он вспыхнул огнем?
Отец строго поджал губы.
— Цяньшень не дух, — сказал он. — Это заклинание, — он посмотрел на друга. — Дай поговорить с дочерью наедине.
Доктор Вэй встал с фырканьем подвинул очки на носу.
— Мне нужно проверить других пациентов, — сказал он и вышел за дверь.
— Отец, — медленно сказала я, — это была бумажная фигура Лю Цяня?
Он пытался покачать головой, но ему снова помешали бинты на шее, он скривился. С недовольным видом он продолжил:
— Это не магия даоши, это даже не кража души, Ах Ли, — сказал он, сократив мое имя. — Это яо шу, грязная магия. Заклинание из Японии, и там такого зверя зовут инугами, — он скривился, словно японское слово причинило ему боль. — Не верю, что Лю Цянь может создать цяньшеня.
Я не понимала.
— Кто-то сделал того пса?
— Дай договорить, Ах Ли, — сказал отец, хмурясь. — Цяньшень — дух-слуга.
— Как Пять призраков?
Отец нахмурился сильнее.
— Да, можно так сказать. Пять призраков — мои духи-слуги. Они слушаются любого даоши седьмого сана.
— Но Пять призраков — духи-воины Дао, — сказала я.
— Больше не перебивай, — отец строго посмотрел на меня. Я прикусила губу, чтобы молчать. — Пять призраков — честные. Но есть грязные волшебники, — продолжил он. — Которые не следуют Дао, и у них есть… другие способы… вести духовную войну, — отвращение на лице вернулось. — Чтобы сделать цяньшень, — продолжил отец, отведя взгляд, — волшебник готовит особую голубую бумагу для талисманов. И он… берет собаку. Сковывает. Ставит миску с мясом вне досягаемости. И пес голодает… днями. Дважды в день он убирает миску с мясом, и пес борется с цепями, чтобы хоть что-то поесть.
Я понимала отвращение отца. Он продолжил:
— Ты можешь представить, Ли-лин? Весь этот голод и отчаяние. Он весь день так близко чует мясо. Когда пес сходит с ума от гнева и голода, волшебник отрезает ему голову. Он обмакивает кисть в кровь пса, пока она свежая, и использует как чернила. Он рисует имя жертвы на голубой бумаге, заковывая дух пса в талисмане.
— Со всем голодом и безумием, — тихо сказала я и села от бури эмоций. Этот монстр пытался убить нас? Я уничтожила дух страдавшего животного
Отец снова заговорил:
— Цяньшень не дух, Ах Ли. Это оружие. Кто-то практикует плохую магию. Кто-то взял кровь того пса и написал мое имя призракописью. Не знаю, как давно убили того пса. Вчера или двадцать лет назад. Сегодня кто-то сжег талисман цяньшеня и выпустил монстра со всем его безумием и гневом. Он пришел убить меня, но мои талисманы разрушили его.
Его талисманы? Похоже, я не заслужила лицо за уничтожение монстра, ведь сделала это талисманами отца. Я вздохнула.
Отец услышал это и пронзил меня взглядом. Он молчал пару мгновений.
— Когда мне станет лучше, — сказал он, — я исполню ритуал третьего сана.
Мои глаза расширились от удивления, рот раскрылся. Я была так взволнована, что опустила взгляд, чтобы скрыть смущение.
— Благодарю, отец, — сказала я. — Я верну честь роду.
— Лучше бы так, — сказал он.
Я кивнула, гордая и благодарная.
— Отец, я узнаю, что задумал Лю Цянь, и остановлю его планы.
— Планы? — спросил отец.
— Ты думаешь, что волшебник помогает ему, — сказала я. — Они явно пытаются убрать тебя с дороги для применения сильной магии.
Его взгляд был строгим.
— Конечно, — сказал он, отведя взгляд и быстро моргая, как всегда делал, когда врал. — Я думал об этом, — я опустила голову, чтобы он не видел мою улыбку. — Что-то большее происходит. Все не так в китайском квартале после того, как я вернулся из золотой шахты и нашел тебя вне тела.
— Ты возвращался из шахты?
— Да, — сказал он. — Господин Вонг работает над знаменательным проектом. В Сакраменто есть золотая шахта, что обвалилась двадцать лет назад, раздавив тридцать китайский шахтеров. Они там умерли. Теперь мистер Вонг эксгумирует их тела, чтобы отправить кости для похорон в Китае.
— С их предками.
Он кивнул.
— Они эксгумировали трупы, когда монстр напал на них в темноте.