Девушка ждёт - страница 24

– Кто это такой? – спросил лорд Саксенден, когда Халлорсен отправился за пропитанием. – Явный американец.

– Профессор Халлорсен.

– Да? А! Написал книгу о Боливии. Так?

– Да.

– Красивый парень.

– Настоящий мужчина.

Лорд Саксенден посмотрел на нее с удивлением.

– Попробуйте ветчины. Кажется, я знал в Харроу вашего дядю.

– Дядю Хилери? Да, он мне говорил.

– Как-то раз он держал со мной пари на три стакана земляничного сиропа против двух, что первый сбежит по ступенькам до спортивного зала.

– Вы выиграли?

– Нет, но так и не заплатил свой проигрыш.

– Как же так?

– Он растянул ногу, а я вывихнул колено. Он доскакал на одной ноге, а я так и остался лежать. Мы провалялись до конца триместра, а потом я ушел из Харроу. – Лорд Саксенден фыркнул. – Так что я все еще должен ему три стакана земляничного сиропа.

– Я думал, это мы, в Америке, любим плотно позавтракать, – сказал, усаживаясь, Халлорсен, – но где уж нам тягаться с вами.

– Вы знакомы с лордом Саксенденом?

– Лорд Саксенден… – с поклоном повторил Халлорсен.

– Здравствуйте. У вас в Америке ведь нет таких куропаток, как наши?

– Кажется, нет. С удовольствием их постреляю. Первоклассный кофе, мисс Черрел.

– Да, – сказала Динни, – тетя Эм гордится своим кофе.

Лорд Саксенден выпрямился еще больше.

– Попробуйте ветчину. Я не читал вашей книги.

– Разрешите вам ее прислать; буду польщен, если вы ее прочтете.

Лорд Саксенден продолжал жевать.

– Да, вам стоит прочесть эту книгу, лорд Саксенден, – сказала Динни, – а я пришлю вам другую на ту же тему.

Лорд Саксенден пристально на нее поглядел.

– Вы оба очень любезны, – сказал он. – Это клубничный джем? – и протянул к нему руку.

– Мисс Черрел, – вполголоса сказал Халлорсен, – мне бы хотелось, чтобы вы просмотрели мою книгу и отметили те места, где я, по-вашему, несправедлив. Я писал эту книгу, когда все во мне еще кипело.

– Не пойму, какая сейчас от этого польза.

– Если хотите, я выброшу эти места из второго издания.

– Как это мило с вашей стороны, – ледяным тоном произнесла Динни, – но сделанного не воротишь.

Халлорсен понизил голос еще больше:

– Я просто в отчаянии, что вас огорчил.

Динни словно обдало волной самых противоречивых чувств – досады, торжества, холодной мстительности, иронии.

– Вы огорчили не меня, а моего брата.

– Это можно исправить, если взяться за дело всем вместе.

– Не знаю.

Динни поднялась.

Халлорсен тоже встал и поклонился, когда она шла к двери. «Ну до чего же вежлив», – подумала Динни.

Все утро она провела в укромном уголке парка, скрытом со всех сторон живой изгородью из тисовых деревьев, за чтением дневника Хьюберта. Солнце пригревало вовсю, а жужжание пчел над цинниями, пентстемонами, мальвами, астрами и сентябрьскими маргаритками навевало покой. В этом мирном убежище она снова почувствовала, как ей не хочется выставлять напоказ душевные переживания Хьюберта. В дневнике не было нытья или жалоб, но Хьюберт писал о физических и моральных муках с откровенностью, не рассчитанной на посторонних. Изредка сюда доносились звуки выстрелов; облокотившись на изгородь, Динни посмотрела в поле.

Чей-то голос произнес:

– Вот ты где!

За изгородью стояла тетя Эм с двумя садовниками; широкие поля ее соломенной шляпы свисали до самых плеч.

– Я сейчас обойду изгородь, Динни. Босуэл и Джонсон, можете идти. Мы займемся портулаком после обеда. – Она посмотрела на Динни из-под полей своей шляпы. – Это с Майорки, – так хорошо защищает.

– Но почему Босуэл и Джонсон[20], тетя?

– Босуэл у нас давно; дядя долго искал, пока не нашел Джонсона. Теперь он заставляет их ходить только вместе. А ты тоже поклонница доктора Джонсона, Динни?

– По-моему, он слишком часто употреблял слово «сэр».

– Флер взяла мои садовые ножницы. А это что у тебя?

– Дневник Хьюберта.

– Грустно?

– Да.

– Я приглядывалась к профессору Халлорсену, – за него надо взяться.

– Начни с его нахальства, тетя Эм.

– Надеюсь, они подстрелят хоть несколько зайцев, – сказала леди Монт, – всегда хорошо иметь про запас заячий суп. Уилмет и Генриетта Бентуорт уже поспорили.

– О чем?

– Понятия не имею, – не то насчет парламента, не то насчет портулака; они только и знают, что спорят. Генриетта столько времени провела при дворе!