Девушка, золотые часы и все остальное - страница 13

Через двадцать минут он уже колотил кулаком в дверь ее квартиры.

— Уйдите! — прокричала она.

Он продолжал колотить. Открылась дверь через холл. На него испуганно смотрела женщина.

Кирби обратил к ней свою улыбку маньяка, и она быстро скрылась.

Наконец Уилма Фарнхэм открыла свою дверь. Она пыталась преградить Кирби дорогу, но он бесцеремонно ее оттолкнул и вошел.

— Как вы смеете!

— Прекрасная реплика, Уилма. Сядьте и слушайте.

Некоторое время он молча рассматривал ее. На Уилме был бесформенный халат неприятного коричневого цвета. Коричневые волосы спадали к плечам. Очки она не надела и сейчас близоруко всматривалась в него.

— Какого черта вы думаете, что у вас монополия на лояльность и честь, Уилма? Кто дал вам право судить кого-либо без доказательств? Как вы вообще можете что-то обо мне знать?

— Н-но вы всегда…

— Молчать! Вы сделали, как вам было сказано. Прекрасно. Поздравляю. Но и я поступил точно так же. Я не сказал им ни слова.

Она смотрела на него с подчеркнутым недоверием.

— Совершенно ничего?

— Более того. Я сказал им нечто такое, во что они никогда не смогут поверить. Я сказал, что просто отдал деньги.

Ее глаза распахнулись во всю ширь.

— Но… но это…

Вдруг она захихикала. Кирби никогда бы не поверил, что Уилма способна издавать столь девичьи звуки. Потом она захохотала. Он рассмеялся вместе с ней.

Когда оба успокоились, Уилма вышла привести в порядок свое лицо. Кирби достал золотые часы, заглянул в телескоп на истертой цепочке, долго рассматривал циферблат, потом сложную вязь монограммы на задней стороне.

— Он всегда носил их с собой, — сказала Уилма, появляясь. — Всегда.

— Я, наверно, тоже буду их носить.

Уилма обошла кресло, в котором сидел Кирби, и он увидел ее футах в восьми от себя. У него перехватило дыхание.

— Купила два года назад, — прошептала Уилма. — надевала один раз.

Она свои коричневые волосы начесала до такого блеска, что они стали отливать красным. Тело ее не дрожало, нет. Оно, казалось, вибрировало в тон неслышной уху небесной музыке. На Уилме было платье. Кирби никогда не смог бы его описать. Черные кружева у шеи… Нет, лучше и не пытаться. В целом это было нечто изящное и воздушное. Но на груди… но на груди… но на груди! Там материя была поплотнее, и во всю ширину скалила огромные зубы глупая наглая жирная морда кролика. Схватившись за живот, сдерживая рыдания восторга и ужаса, Кирби выбежал из квартиры.

— Мерзаааааавееееец! — прокатился ему вслед хриплый вопль горчайшего разочарования.

Какое-то время он быстро шел по улицам, не разбирая дороги, повторяя «Уилма, Уилма».

Потом, остановившись перевести дух, заметил, что находится в нескольких кварталах от отеля «Бердлайн». Вдруг и впервые с того разговора он вспомнил свою ложь о личных бумагах дяди Омара. Тогда он считал себя ужасно хитрым. Теперь-то Кирби понимал, что это была ужасная глупость.

Он пошел в «Бердлайн». Хувер Хесс встретил его, потирая руки и улыбаясь.

— Кирб, приятель, ты уже готов поговорить о делах? Ты нигде не найдешь…

— Не сейчас, Хувер. Я спешу. Меня интересуют вещи, которые тут у тебя хранятся. Я хотел бы…

— Понятно, я же умею ценить красивый жест, но я тебе говорил, что, пока у меня есть место на складе, хранение за мой счет, так?

— Да.

— Ну, я был очень тронут, когда получил эти пятьдесят долларов. Очень мило с твоей стороны.

— Пятьдесят?

Хесс отшатнулся.

— А было больше? Неужели эти вонючие мошенники присвоили часть по пути сюда?

— Э… нет. Больше не было.

— Будь спокоен, Кирб. Они приехали и забрали сундук и большой деревянный ящик сегодня часов в одиннадцать.

— Кто? — спросил Кирби замирающим голосом.

— Люди из «Элизы»! В грузовике из «Элизы»! Да ты что, не помнишь даже, кого послал?

Кирби из телефонной кабины позвонил Бетси — ее домашний номер он запомнил.

— Кирби! Я уже собиралась искать тебя. Тысячу раз звонила в отель. Ты сейчас там?

— Нет. Послушай, я думаю, ты была права, по крайней мере немного.

— Огромное спасибо!

— Не обижайся. При том, как все складывается, разве я могу кому-нибудь доверять?

— О, Кирби, ты показываешь зубы!

— Кажется, я сделал глупость. То есть я думал, что это очень здорово, но я тогда был пьян.