Девушки, согласные на все - страница 6
Внезапно девушка тихонько застонала и попробовала пошевелиться.
Он бросился на колени, не думая о безумно дорогих штанах из последней коллекции «Кензо». Потряс ее за плечо, осторожно, очень осторожно развернул ее лицом к себе – а вдруг у дуры-самоубийцы сломан позвоночник? В том, что девушка эта – неудачливая самоубийца, он отчего-то не сомневался. В том, что она дура, тем более.
Он огляделся вокруг – никого. Но это ненадолго – Ленинский проспект даже ночью – улица довольно оживленная.
В тот момент он и сам не понимал, что делает, – наверное, именно это состояние и называется состоянием аффекта. Он поднял неподвижное тело и не слишком нежно положил на сиденье рядом с водительским. Потом вернулся за руль и припарковал машину на обочине.
Кажется, никто ничего не заметил. Теперь можно было спокойно подумать, что делать дальше. Если бы он остался размышлять посреди дороги, то через несколько минут вокруг точно собралась бы толпа, кто-нибудь вызвал бы милицию. И объясняй потом, что девка сама под колеса кинулась!
Ресницы ее дрогнули, на секунду она открыла глаза и осоловело на него уставилась.
Он улыбнулся, широко и приветливо:
– Очнулась? Хорошая девочка, с тобой все будет в порядке, вот увидишь. Только не вздумай отключаться.
Девица несколько раз моргнула и вновь закатила глаза. Мужчина вздохнул и завел машину. Правильно ли он поступает? Может быть, все-таки стоит отвезти ее в больницу? Конечно, она жива, но это еще ничего не значит. У нее может оказаться какой-нибудь перелом – одно неловкое движение, и сидеть ей в инвалидном кресле. В таком случае ему с нею вовек не расплатиться. Или сотрясение мозга. Вот впадет в кому, тогда его вообще посадят.
– Вы… Вы кто? – вдруг совершенно ясным голосом спросила девушка.
– Добрый волшебник, – облегченно вздохнув, усмехнулся мужчина.
Двадцатого января, во вторник, где-то около полудня по московскому времени у светского фотографа Филиппа Меднова остановились часы. Это был дурной знак. Несколько секунд Филипп тоскливо таращился на замершую стрелку, потом, вздохнув, расстегнул ремешок. Часы придется оставить дома.
Беспричинная кончина тысячедолларового «Ролекса» (водонепроницаемого, золотого) – это еще хуже перебежавшего дорогу черного кота. Филиппу сразу понять бы намек своего ангела-хранителя. Может быть, тогда и не случилось бы ничего. Может быть, и не было бы никакого ночного проспекта, визжащих тормозов и ненормальной девчонки-самоубийцы…
Но нет – Филипп Меднов не из тех, кто верит в приметы. Как обычно, он тщательно побрился, расчесал густые светло-русые волосы влажной щеткой, натянул любимые джинсы от «Кензо». Упаковал в свой стильный кожаный рюкзак парик и коробочки с гримом.
Улица встретила сырым ветром со снегом и чавкающей под ногами слякотью.
Прощайте, ботиночки, светлые, замшевые, мелькнуло в голове. Прошлогодняя коллекция «Прада», двести долларов на рождественской распродаже. Остановившись возле машины – пижонской спортивной «Мазды» алого цвета, Филипп вдруг – бывает такое – ощутил спиной чей-то внимательный взгляд на себе. Обернулся – нет никого.
– Совсем нервы разгулялись, – сказал Филипп вслух, чтобы как-то себя успокоить.
Он уже собирался сесть за руль, когда заметил сложенный вчетверо листок, белеющий на лобовом стекле. Развернул его обреченно, заранее чувствуя какой-то подвох. Записка была напечатана на компьютере и состояла из единственной фразы, хлесткой и лаконичной: «Я знаю, чем ты занимаешься, подонок, и я тебя разоблачу!»
Филипп прибыл в фотостудию журнала «Фамм» с пятнадцатиминутным опозданием. Куртка, несмотря на промозглый день, распахнута, через плечо перекинут штатив на стильном серебристом ремне.
– Всем привет! – дежурно улыбнулся. Пожал руку главному редактору, серьезной сорокалетней красавице. Поцеловал в пахнущую пудрой щечку знакомую фотомодель. Заказал себе свежевыжатый сок. Все это он делал на автомате, не задумываясь.
Фотомодель, хорошенькая блондинка, состроила ему глазки. Филипп немедленно отреагировал на агрессивное кокетство – подошел к ней сзади и поцеловал девушку в шею. Она вздрогнула и попыталась к нему прижаться, но он шутливо хлопнул ее по обтянутой джинсами попке и отстранился.