Девять пляшущих мужчин - страница 6

Передвигаться по территории приходилось крайне аккуратно, так как то и дело встречались открытые люки, ведущие в фильтрационные, накопительные и напорные подземные бассейны. Их площадь просто не могла не впечатлять. В целом, наземная часть очистных сооружений на сегодняшний день представляет собой руины и полуразвалившиеся постройки. Всё, что можно, уже растащили или распилили охотники за металлом. Расписали граффити, загадили мусором и просто для увеселения разбили всё на своем пути, не осознавая значимости строения, скорее всего, юные вандалы.

Мирон остановился. Решил прислушаться. Явно под землей, кроме бассейнов, есть что-то еще. И он решительно начал искать спуск. Многие проходы были накрепко заварены. Либо он потеряет драгоценное время, либо он на верном пути. Выбор был страшным, а то, что его ждало, было еще страшнее.

Расчетливость и старания оправдались. И вот Мирон видит тьму уходящего вглубь земли тоннеля. Не раздумывая, отец спустился по изрядно прогнившей лестнице. Непосредственно сам фильтр представлял собой подземное помещение со сводчатым потолком, состоящее из четырех отсеков. Отсеки соединялись между собой круговыми проемами в стенах. В некоторых местах свод потолков достигал десяти метров. Напоминало дом хоббитов с его округлыми формами, стенами и проходами.

Спустившись с улицы под землю, Мирон погрузился в совершенно удивительную атмосферу. Поражала практически абсолютная тишина, которая лишь изредка прерывалась падающими с потолка каплями воды. Очень высокий уровень влажности без труда способен создать целое облако пара после очередного выдоха. Не меньший антураж помещению придавали многочисленные корни деревьев, которые окутывали всё вокруг, начиная с потолка и заканчивая стенами и полом. Будто стена сейчас оживет, и голос попросит: «Поднимите мне веки». В отблесках фонарика телефона вырисовывалась весьма жутковатая картина. Перемещаясь в кромешной темноте, кое-где можно было разглядеть солнечный свет, который просачивался через открытые люки на поверхности. Мирон нутром чуял, что идет по следу похитителя. И вдруг он услышал явные передвижения во тьме. Очередной проблеск фонаря отделил человеческую тень на стене.

– А ну, стой! – выкрикнул Мирон, устремившись вперед.

Его охватила животная ярость: ярость расплаты, отмщения и наказания. Но впереди его ждало разочарование. Он остановился посредине очередной комнаты, но она была пуста. Глухие стены, и лишь небольшой резервуар – бочковидной формы водохранилище – с тухлой, маслянистой, источающей зловоние не лучше канализационного слива водой.

Впервые за поиски Мирон засомневался, не за фантомом ли своих же иллюзий он бежал? Нырять ему в эту лужу крайне не хотелось.

Он подошел ближе, пытаясь просветить фонариком с телефона толщу воды. Она была темнее ночи: непроглядная, вязкая, мерзкая. Запах уже стал не столь отвратным. Понимая, что теряет время, Мирон всё же открыл Яндекс.карту и отметил полностью маршрут. Поставив точки геолокации и сохранив их, отправил по нескольким адресам из телефонной книжки с короткой фразой: «Мои дети похищены! Я нахожусь здесь! Вызывайте полицию!»

Сняв с себя футболку, Мирон обернул ею телефон, который положил рядом на бетонный пол, – и нырнул в неизвестность.

Погружаясь в глубину, он увидел впереди источник света. Всё оказалось не столь пугающим, как он себе представлял. Но загрязненная вода не давала плыть с открытыми глазами. После несколько гребков в глубину ему пришлось двигаться наощупь. Мирон понимал, что над ним потолочные своды. Ориентируясь на них, он старался касаться кончиками пальцев покрытого многолетними образованиями и мхом бетона. Запасов воздуха в легких и сил ему хватило, чтобы с легкостью преодолеть нужное расстояние.

Он вынырнул на противоположенной стороне в похожей комнате и в точно такой же мерзкой воде, которой он был весь пропитан. Не зря, по одной из версий происхождения, его имя означало «душистая смола» или «источающий миро». Можно было подумать, что он сейчас мироточил. Но выделяя не благо, а дыхание самой смерти.

Вынырнул уже другой человек, в нём был не привычный отец-кузнец, а нечто, что он всегда в себе гасил, и лишь по ночам иногда давал свободу в проявлении этой силе. С этой секунды перед ним не стало ни преград, ни лишних размышлений, только действия: подъем по лестнице, люк на поверхность, оценка местности.