Девять женщин моего мужа - страница 28

– Эм, ты сама виновата в том, что случилось! – неожиданно произнес Борис.

– Я? – не поняла Эмма.

– Хорошо, я объясню, – тут Бориса словно прорвало. – Мы не сможем больше жить так, как это было раньше. Я хочу нормально питаться, а ты готовишь только свои дурацкие фунчозы и пресные салаты. Мне приходится ужинать на работе, потому что, когда приезжаю домой, знаю, что еды не будет. А я нормальный крепкий мужик, и хочу есть мясо и пироги! Ты видишь – отъедаюсь только у мамы? К тому же ты думаешь только о себе! Тебе абсолютно плевать на меня. Мы вообще перестали разговаривать! Ты всё время торчишь на своём фитнесе: днём работа, вечером зал, ночью сидишь в интернете. Где в твоей жизни я? Мне это всё надоело. Да, ты великолепно выглядишь, но только это у тебя и осталось. Даже за дочкой не следишь.

Борис придвинулся ближе и заглянул Эмме в глаза:

– Пойми, я соскучился. Я хочу жить с тобой. Но если ты останешься такой, как была – это неминуемо приведёт к разводу. Я равнодушен к другим женщинам. Но любой нормальный мужик может загулять, если он не нужен собственной жене. Даже секс между нами был не так часто, как хотелось бы.

Эмма сначала даже немного растерялась от такой исповеди. Но, переварив всё сказанное, пошла в бой с новой силой:

– А ты сам-то много внимания мне уделяешь? Давно ли мы с тобой выходили куда– нибудь? Театры, выставки – я уже забыла, как они выглядят. Просто пройтись по вечерней Москве… Даже этого было бы достаточно, чтобы ощутить, что у меня есть мой мужчина!

– Не выводил. Каюсь. Но я ведь работаю!

– А я что, не работаю?! Раз тебя не устраивает то, как жили, то считай, сам виноват! Если бы я чувствовала твое внимание ко мне, как к женщине, то в ответ с удовольствием стала бы заботиться о тебе! А с твоим отношением… кушайте, не обляпайтесь!

– То есть ты не будешь исправляться? Правильно я понял?

– Борь! Ты сам во всем виноват! Я тебе не изменяла! – с этими словами Эмма встала и ушла в дом.

Спать совершенно не хотелось. Слезы душили, в носу щекотало, не хватало воздуха, но всхлипывать и выдавать свое настроение глупо. Минут через пятнадцать в комнату тихо вошёл Борис. Он прилег рядом, прижал жену к себе и прошептал на ушко:

– Ну прости меня, дурака. Я виноват. Я совершенно не хотел этого делать. Просто очень сильно разозлился.

Эмма молча переваривала информацию, которая только что ясно открылась перед ней. Она вдруг медленно начала осознавать, что действительно была не идеальной женой. Но ведь это не может стать поводом для того, чтобы иметь других женщин. Возможно, он всё врёт и Настя ему просто понравилась.

– Скажи честно, тебе было хорошо с ней?

– Давай не будет об этом? – послышалось в ответ.

Опять он увиливает. Здесь точно что-то не так! Эмма вскочила с кровати и выбежала в сад.

Врёт, он все врёт. Наверняка, у них ничего не закончилось. Не так просто избавиться от внимания этой настырной и упёртой бабы. А Славку спрашивать – он, конечно же, будет на стороне своего дружка», – она опустилась на землю за широким стволом старой яблони. Через несколько секунд послышалась легкая поступь Бориса. Он присел рядом.

– Борь, объясни, как собираешься жить дальше? Я ведь никогда не смогу простить тебя, это ты понимаешь?

В ответ он просто молча взял её за подбородок и нежно поцеловал разгорячённые соленные от слез губы. Она вторила ему – так соскучилась по родным объятиям, по крепким мужским рукам, гуляющим по телу. Безумно хотелось прижаться и раствориться в нём полностью, забыв все взаимные обиды. Она понимала, что в сложившейся ситуации какая-то доля вины есть и на ней. Отстранившись, заглянула в его глаза, пытаясь разгадать, о чём он думает в данный момент. Но муж лишь медленно повалил её на траву, и она почувствовала, как силён этот мужчина. Под ним чувствуешь себя в укрытии. Было приятно ощущать, как тяжелое тело придавило её к земле, демонстрируя власть над собственной женщиной.

Эмма выгнулась навстречу, стараясь показать чувственность своего тела. Если она сейчас не сделает тот самый шаг к примирению, то её страстный мужчина совсем скоро может больше не принадлежать ей. Но сил на этот шаг в душе не нашлось. Простить, значит, понять, а это практически невозможно. Она села и с отчаянием повторила вопрос: