Девятый ангел - страница 9
– …Да там яма внизу оказалась три на три метра. – А это уже спасатели. Тоже курят, тоже нервничают. – Деревья, вишь, какие? Листвы полно! Слоеный пирог… Листики… девочки… листики… Если бы та малая в овраг не свалилась, и не нашли бы никогда. Кто ж думал, что там такое?..
Малая – это Юлька. Ведь и в самом деле малая. Сколько ей? Лет пятнадцать-шестнадцать?
– …А парнишу того пришлось силой урезонивать. И как только узнал?
Сейчас они про Макса, Юлькиного дядюшку. Урезонили. Прекратились крики.
– Жалко парня. У меня это все до сих пор перед глазами… Крылья… не влезали в мешки крылья… Как они их будут транспортировать – девочек этих несчастных?.. Ох, и ночка выдастся…
Девочек транспортировать. Одну девочку точно нужно транспортировать отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Пока она умом не тронулась.
– Пойдем. – Павел потянул Юльку к своему велику.
– Куда?
– Отсюда пойдем. Провожу тебя до дома.
Она не стала упираться, молча побрела следом сначала по террасе, потом сквозь темный тоннель из кустов лещины. Из оврага они выбрались уже в темноте.
– Где твой дом?
– Там. – Она неопределенно махнула рукой. Ну, хотя бы направление указала.
Указать-то указала, вот только вела его куда-то не туда. Они пересекли улицу, которую лет пять назад облюбовали дачники из области, миновали дом Павла-старшего. Окна его были темны, значит, дядя уже уехал на базу. Летом он предпочитал жить на базе, а его городской дом был в полном распоряжении Павла. Такой у них был секрет. Если бы мама Павла-младшего и соответственно сестра Павла-старшего узнала, что ее единственный, уже почти совершеннолетний, но все равно нуждающийся в постоянном присмотре сын ночует один, не сносить бы им обоим головы. Но мама не знала, а они не рассказывали. Обычная мужская солидарность.
– Куда дальше? – Подумалось, что Юлька из-за пережитого стресса заблудилась и сейчас им придется идти в обратную сторону.
– Туда. – Она снова махнула рукой.
– Там никто не живет.
– Там я живу.
Он не стал спорить. Ладно, ему не сложно прогуляться, пусть она своими собственными глазами убедится, что жилых домов дальше нет…
– Вот. – Она остановилась возле покосившейся железной калитки, принялась возиться в рюкзаке.
– Что – вот? – Этот дом знали все в городе. Дом с историей. Дом с дурной репутацией.
Павел не верил в репутацию и в сплетни, верил он своим собственным глазам: много лет этот старый дом стоял заброшенный, с заколоченными окнами. И местные старались обходить его стороной. Местные старались обходить, а Юлька собиралась в нем жить.
– Вот здесь я живу. – Она достала ключи, отперла калитку. Та противно заскрипела.
– Давно?
Можно было распрощаться прямо тут, у калитки, но ему стало интересно посмотреть на городскую легенду вблизи. А если получится, то и изнутри. Сколько раз в детстве он с друзьями пытался в него забраться? Со счета сбиться можно. Но вот все никак не получалось. Слишком крепкие ставни, слишком надежные замки. Да и страшно. Это в далеком детстве страшно, а теперь очень даже интересно.
– С сегодняшнего дня.
– А внутри ты уже была?
Прежде чем ответить, она посмотрела на него долгим, растерянным каким-то взглядом, а потом спросила:
– Может, зайдешь? – спросила и тут же смутилась. – В том смысле, что я бы могла угостить тебя кофе. Тут хороший кофе. Я знаю. Но если ты не хочешь…
– Я хочу. – Ему ведь интересно. И девочка эта синеглазая интересна, и дом этот с историей.
А она вздохнула с облегчением. Боялась, что он откажется? Или просто боялась?
Путь к крыльцу пришлось подсвечивать фонариком. Путь этот казался тернистым из-за непролазных зарослей бурьяна. Зато внутри дом выглядел вполне жилым. По крайней мере, кухня. Дальше кухни Юлька его не пригласила.
– Я тут еще не прибралась. И ремонт, похоже, сделан только на первом этаже. Если тебе нужно помыть руки, то ванная там.
Ему бы хотелось не только помыть руки, а вымыться самому. Смыть с себя это липкое, точно паутина, чувство, которое осело на нем после оврага. Ей, наверное, тоже. Ей даже больше, потому что вся она была перепачкана в крови и грязи.
– Иди первая. Покажи, где кофе, я сам.