Девятый герцог империи - страница 24

Оставив разинувшего рот Оскара стоять столбом, я быстренько забрался в дилижанс и был таков.

«Ты что, правда собрался прибрать к рукам этот городок? – поинтересовался не на шутку оживившийся бес и тут же предложил: – Лучше уж тогда выклянчить у императора эту прибыльную каторгу!»

«Да на кой мне этот Коуридж? – поспешил я отделаться от рогатого, прежде чем он допечет меня своими ценными советами. – Деревня ведь деревней! А вокруг – редкая глухомань. – Я криво усмехнулся: – Просто теперь из-за моей подначки этих вымогателей ждет немало бессонных ночей. По мере выяснения обстоятельств дела и знакомства с подвигами моей ненаглядной невесты. – Да с притворным сочувствием вздохнул: – Правду говорят, что во многих богатствах заключены многие печали».

– Н-но, пошли! – прикрикнул меж тем щелкнувший кнутом возница.

Дернувшись, дилижанс покатил прочь. А я, откинувшись на спинку мягкого сиденья, наконец огляделся. Увиденное, к сожалению, в восторг меня не привело. Спутники сидели молча, словно понабрав в рот воды, и беспрестанно косились на Энжель, бросая взгляды то на нее саму, то на приметное украшение на ее левом запястье.

Кто-то с искренним сочувствием посматривал – как девушка, помощница судейского, кто-то с отчетливым осуждением – как один из свидетелей, добропорядочный горожанин, а кое-кто даже и со снисходительным торжеством – как магистратский советник, всякий раз с явным удовольствием отмечающий взором наличие белого браслетика на левом запястье благородной леди. Это спустя какое-то время привело к невольной попытке Энжель втянуть руку под рукав платья и спрятать под ним так притягивающую чужие взгляды вещицу. Правда, это не слишком-то помогло. Потому что теперь все косились на ее рукав. Как бы намекая тем самым: они прекрасно знают, что под ним сокрыто.

Прищурившись и обведя взглядом местных, я покачал головой. Однако не стал бросаться осуждающими словами, как вознамерился было поначалу. Всем хватило моего пристального взгляда, чтобы смешаться и заерзать на сиденьях.

Удовлетворенный этой картиной, я ничего так и не сказал, а просто приобнял правой рукой Энжель и бережно прижал к себе. Дабы она не чувствовала себя одинокой и беззащитной. Девушка на это отреагировала признательным взглядом.

Так до самого Коуриджа все молча и ехали – никто словечка не проронил. А во что-то вылиться затянувшееся молчание банально не успело. От городка-то близлежащего женская каторга совсем недалеко отстоит. Докатили мы до него меньше чем за четверть часа.

Когда миновали не шибко обременяющую себя исполнением должных проверок стражу у ворот, я сам затеял разговор. Поинтересовался у местных насчет приличного места – таверны там или постоялого двора, где сдаются комнаты и притом есть купальня. Меня наперебой начали просвещать. Говоря, впрочем, одно и то же. Коуридж-то невелик. Более-менее приличных заведений, похоже, всего одно. С довольно помпезным для такой глухомани названием – «Золотой орел».

Из природной вежливости я поблагодарил мздоимцев и вольных или невольных соучастников их аферы. Те, перестав тяготиться нашей компанией, заметно расслабились. Судейский даже, сдвинув находящуюся позади него заслонку, закрывавшую небольшую дыру-окошечко, обратился к вознице с требованием остановить дилижанс у «Золотого орла».

Возле таверны мы были уже через неполный десяток минут. Часть этого времени, кстати, ушла не на езду, а на то, чтобы высадить свидетелей-горожан у какого-то кабака. Домой они не слишком торопились, видимо, сочтя свое сегодняшнее дело по заверению опекунских грамот достойным для собственных жен оправданием долгого отсутствия и возвращения в изрядном подпитии.

Таверна «Золотой орел» располагалась в самом центре Коуриджа, на крохотной площади прямо напротив городского магистрата. Его-то, по обыкновению возвышающегося над всеми окрестными зданиями, с большущими часами на башне и увенчанного высоченным тонким шпилем, ни с чем не спутаешь.

Выбравшись из дилижанса, я быстро пристроил свое оружие по-походному за плечами, взял суму в левую руку, а правую подал леди. Она вложила пальчики в мою ладонь, и я как подобает подсобил вылезти благородной девушке. Правда, в результате моей помощи белый браслетик показался всему миру из-под натянувшегося рукава каторжного платья. Ну да это не великая беда – Энжель было достаточно просто одернуть его, чтобы украшение исчезло из виду. Хотя, конечно, скрывать сию вещицу, указывающую на вполне определенный статус ее обладательницы, законом воспрещается.