Деяние Луны - страница 15

– Проснулся засоня.

– Давно встал? – Костя смотрел на него, чувствуя, как волна радости захлёстывает сердце.

«Надо же быть таким дураком и попытаться убить ведьму?! Ведь если бы ему это удалось, старейшины приговорили бы его к смерти. Они столько лет твердили всем, что он угроза, пугая жителей рассказами о мутантах, что никто бы не подумал спасти его».

Опёршись на руку, принц с трудом поднялся и, пошатываясь от усталости, направился к брату. Самоисцеление тратило слишком много сил, врачуя плоть и сращивая кости. Ещё не скоро его тело наполнится прежней мощью.

– Нет, – голубые глаза с тревогой вглядывались в родное лицо, – последнее, что я помню – это пещера. Не знаю, каким образом нас сюда занесло.

– Зато ты успел перекусить, – брезгливо поморщился Константин, заметив, что подбородок брата испачкан кровью.

Невинно улыбнувшись, тот пожал плечами:

– Я есть хотел. По сути, заяц меня и разбудил, точнее мой желудок. Мог бы и тебе предложить, но ты такое не ешь.

– Это да, – при мысли о мясе принц снова почувствовал приступ тошноты, после обряда его всё ещё мутило.

Данила сделал шаг к нему в порыве помочь, но юноша лишь отрицательно мотнул головой.

« Не надо, я сам», – говорил его взгляд. Он ненавидел выглядеть слабым в чужих глазах, даже если это был его собственный брат.

– Смотришься ужасно.

– Чувствую себя так же.

– Значит нужно как можно скорее вернуться домой.

– Да… и отдохнуть, – Костя помедлил, раздумывая над вопросом, который вертелся в голове. Задать или нет? Но если сейчас не прояснить ситуацию, она может повториться вновь. – Зачем ты хотел убить Алефтину? Ты понимаешь, что этим поставил нас всех под удар?

– Я?! – удивился юноша, белые волосы взметнулись, образуя светящийся в солнечном свете ореол. – Она же сама хотела от нас избавиться или забыл, что было в пещере?

– Не думаю, иначе мы были бы мертвы.

– А мне плевать, что ты думаешь! – Данила попытался уйти, но парень резко схватил его за руку, игнорируя то, что брат не любил, когда кто-то касался его. – Пусти! – обиженно буркнул тот, пытаясь вырвать кисть, но хватка лишь усилилась. – Говорю же, пусти, – раздался предупреждающий рык.

«Опять скалит зубы», – это было странно, обычно его брат был более сдержан в своих эмоциях, а тут вспыхивал словно костёр, рассыпаясь искрами и яростно шипя.

– Мне надоела твоя беспечность и… – Костя на миг задумался, подбирая подходящее слово, – эгоизм. Пора начать думать о своём поведении.

– Я давно её предупреждал, чтобы не лезла к нам. Сама виновата!

– Нет, в твоей глупости виновен лишь ты. Хоть понимаешь, что будет, когда старейшины прознают об этом? О матери хоть подумал? Каково ей будет видеть тебя мёртвого?

– Зато отец вздохнёт спокойно.

– Даня, хватит! – не выдержал принц, хватаясь за голову. – Достало!

Он чувствовал, как боль, пока ещё тупая и не такая сильная, возвращалась к нему:

– Пойми, в этот раз я ничего не смогу сделать. Попытка убийства – это не укус.

«Что будет, когда ведьма сообщит об этом старейшинам? Несколько перепуганных людей вполне хватит для того, чтобы ополчить против нас всю деревню. А что старикам надо? Конечно, власти. Сдалась им безопасность каких-то там человечков. Лидия не в счёт, за неё Елисей глотку собственноручно порвёт кому угодно».

– Если они не донесут на тебя деревенским, то загонят меня в кабалу. Как думаешь, что им больше по душе, твой труп или моя покорность? Мне придётся им прислуживать, понимаешь? Мне! Им!

Мысли разрывали голову, казалось, что нет больше места для них, но те всё прибывали и прибывали.

«Оправдание… Какое оправдание можно придумать для брата, чтобы обелить его в глазах жителей? Как найти выход из сложившейся ситуации, которую тот заварил?»

Принц поборол желание отвесить юноше подзатыльник, сделал вдох и попытался расслабиться, отключиться от всего, что творилось в голове.

«Хорошо хоть ритуал завершился неудачно, за одно это стоило поблагодарить Данилу».

– Ладно, пошли. Надеюсь, ты хоть дорогу-то домой знаешь?

– Обижаешь, – хмыкнул беловолосый юноша, обозревая горные хребты, – деревня вон там, – и палец указал в сторону изумрудных елей, чьи мохнатые лапы были припорошены пушистым снегом.