Диадема для Золушки - страница 10

— Но не у всех проходит.

— Ну, если он оказался козлом и сволочью, это же не значит, что они все такие, хотя козлы они, конечно, все, но не все же сволочи. И потом, зачем зарывать себя в землю раньше времени? Почему нельзя выглядеть как минимум прилично, и при этом только для себя, для собственной радости, чтобы самой было приятно, а не для какого-то там козла, который даже не заметит, что ты с собой что-то сделала?

И вообще, ты же лучшая ученица на всем курсе, и во всем университете, ты же должна быть его лицом, а ты вон какая, и какое тогда у нас лицо! Слушай, а куда делись твои веснушки?

— Это грим, — потянув носом и улыбнувшись, сказала Уля.

— А зачем они были нужны?

Ульяна пожала плечами.

Они были нужны для конспирации. Но какая теперь, к черту, конспирация, когда все постепенно летит коту под хвост. И вот веснушки уже слезами смыло. А дальше, кажется, Настена настроена ее переделать.

— Так, давай окончательно смывай свой грим, и пойдем, — сказала она очень бодро, — вот уже и пара закончилась, надо еще вещи забрать.

— Куда пойдем-то? — спросила Уля, уже начав умываться.

— Шопинг, как правило, повышает настроение.

И она согласилась проехать по модным бутикам и устроить шопинг. Она согласилась, несмотря на то, что рушилась вся ее система.

Когда они вышли из «дамской комнаты», в коридоре у окна их ждал Мартин с их же вещами.

— Пара закончилась, лектор просил забрать, — объяснил он растеряно и тревожно, — Уль, что-то случилось?

— Нет, все хорошо, — слабо улыбнувшись, ответила Ульяна, — Спасибо тебе за вещи.

— Да не за что… а у тебя точно все в порядке?

— Все хорошо, а что это ты так разволновался?

— Ну, просто ты так выбежала…

— Улька, я жду тебя внизу, — сообщила Настена, поняв, что она здесь лишняя, и оставила их одних.

— Хорошо, — ей вслед сказала Ульяна, — Мартин, извини, я не могу сегодня остаться после занятий. Кой-какие планы изменились.

— Ну, хорошо, — согласился он.

— Или нет. Не так. Оставь мне свой номер телефона, если я все-таки освобожусь, я тебе позвоню.

— Ты так часто открываешь свою телефонную книгу, что даже не знаешь, что там уже давно есть мой номер? — он усмехнулся.

— Когда ты успел?

— Месяц назад.

— И мой номер ты тоже знаешь?

— Естественно.

— Ну, вот и замечательно, я позвоню, если освобожусь. Пока!

И она убежала.

В течение месяца Мартин не раз пытался вытащить Ульяну куда-нибудь прогуляться или сходить в кафе. Он приносил ей цветы и шоколад, но она их не принимала и отказывалась куда-либо с ним идти. И ему было очень интересно, почему это происходит.

Если сначала она была ему просто интересна, то теперь он уже был к ней не совсем равнодушен. Как и всякого нормального человека, его привлекал «запретный плод», которым являлась для него Ульяна Цветкова. И если внешне она не была красавицей, то в ее душе он видел прекрасного, доброго человека, очень чувствительную и ранимую девушку, тонкую и хрупкую натуру.

Несмотря на то, что мнение Ули о Мартине стало меняться, она его все же боялась. Она могла уже полностью согласиться с Настей о том, что он «не подходит под описание киношных красавцев». Он не был высокомерен и не гордился своей внешностью, он был довольно умным человеком, но не считал себя умнее всех.

Может быть той, какой она была раньше, она и могла ему понравиться, точнее не могла не понравиться. Но она не могла допустить, что та девушка, какой она являлась сейчас, могла вызвать у него какие-либо приятные ощущения или еще что-то подобное. Это ей казалось невозможным. И если раньше у нее был только один комплекс неполноценности, то теперь появился и второй. И по первому выходило, что Мартину могли быть нужны только ее деньги, то есть деньги ее отца, поэтому он делал вид, что она ему нравится. Но это был бред чистейшей воды, потому что он и сам был богат, а о ее отце он ровным счетом ничего знать не мог. Следуя второму, Мартину она не могла нравиться, потому что из-за ее системы, она не была красавицей. А в то, что ему может нравиться ее внутренняя красота, она никогда поверить не сможет.

И хотя ее система в собственном воображении за последний месяц потерпела полное крушение. Стало казаться все невообразимо глупо и смешно, и появилось желание вернуться в свое прежнее «Я», но она все же боялась. Боялась, что снова будет больно.