Диадема для Золушки - страница 15

— Да, я скажу, — слезы улетучились, и силы в ногах как будто появились, — я обязательно скажу. Пойдем! Пойдем!

Кое-как они вышли из женского туалета, а точнее выползли из него. И тут Настасья уже свалилась в руки Мартина.

— А, так это ты у нас принц! — радостно заявила она и покосилась на Ульяну.

— Кто? — Мартин не понял.

Он, конечно, предполагал, что Настасья в ужасном состоянии, и, как он выразился, разговаривая по телефону с Ульяной, дошла «до кондиции», но он представлял это совсем иначе.

— Ну, принц Золушкин, — объяснила Настена Любинцева.

— Чей? — снова спросил Мартин и посмотрел на Ульяну.

Она только пожала плечами и слегка улыбнулась.

— Ну, как чей! Вот же Золушка, — Настя повернулась к подруге, — только вот бал ее уже закончился, карета превратилась в обычное такси, наряд отправлен в стирку, голова вымыта и от прически ничего не осталось…

И они оба повернулись к Уле, и та даже немного смутилась, и чуть было не покраснела. История Настиной Золушки была действительно о ней. И это хорошо, если Мартин сейчас пропустит все мимо ушей, а если он потом начнет что-то спрашивать? Что тогда?

А тогда катастрофа!..

— Ну, вот… а ты ее «принц», — продолжила Настя, — только сейчас, кажется, туфельки примерять не модно, да и нет ее у тебя. Правда, «принц»?

— Правда, — согласился Мартин, которому надоел весь этот бред про «Золушкиного принца», и, взяв ее на руки, понес к выходу. Хотя конечно мог согласиться с тем, что если Ульяна все-таки Золушка, а не Царевна Лягушка, то он не Иван Царевич, а принц…

— Тогда что же ты примерять ей будешь?

— А что сейчас модно?

— Для твоей «Золушки» в самый раз диадема и красная лента с надписью «Мисс Вселенная две тысячи три».

— А почему две тысячи три, сейчас вроде бы две тысячи шестой год?

— А три года назад был две тысячи третий!

Вот это логика!

Мартин мельком глянул на Ульяну, и ее лицо как-то странно изменилось, но сейчас соображать было некогда, и он пообещал себе, что потом об этом подумает.

Он усадил Настасью Любинцеву на заднее сиденье, «поухаживал» за Ульяной, и не успел проехать и ста метров, как Настя заснула.

— Интересно, сколько она выпила? — шепотом спросил он и усмехнулся, глядя на нее в зеркало заднего вида, — Она живет с родителями?

— Да… — немного растерянно ответила Ульяна.

— Нельзя ее домой в таком виде, — вывел Мартин, — позвони ее родителям, скажи, что она у тебя ночует, чтобы не волновались. Наверняка сейчас спать не ложатся — ждут.

— А…

— Если сказать, что у меня, нас не поймут, и ей потом «вставят».

— Так, а куда мы сейчас едем? — все ж таки не поняла Ульяна.

— Как куда? Ко мне домой. Я-то один живу. Квартира у меня большая, всем места хватит.

И Ульяна послушалась его.

И позвонила родителям Настены. И успокоила взволнованную маму, которая искренне удивилась, что ее решили предупредить. Оказывается Настасья никогда неудосуживалась этого сделать, а иногда и сутками не бывала дома, и родители о ней ничего не знали.

И согласилась ехать к нему домой.

В общем-то, ее согласия никто и не спрашивал. А зачем спрашивать-то? Только лишние разговоры заводить. Легче вот так просто сказать, что будет так, и так оно и будет. А то она еще начнет сомневаться, выламываться или говорить, что это не удобно.

А чего, собственно говоря, неудобного-то? Все очень даже удобно, потому что он так решил, что всем удобно. И все, на этом точка. Решение обжалованию не подлежит.

Мартин въехал в подземный гараж новенького элитного дома и припарковался.

— Приехали, — сообщил он, повернувшись к Ульяне и оценивающе глядя на нее. Она как всегда нервничала, заламывая мягкие пальцы.

Так или иначе, он вышел из машины, открыл заднюю дверь, где спала Настена, и «прицелился», как бы лучше ее вытащить. Еще немного подумав, он достал из кармана ключи и протянул их Ульяне.

— Нужно будет поставить на сигнализацию, — сказал он неуверенно, — тут надо…

— Хорошо, я знаю, — перебила его Уля и улыбнулась.

Интересно откуда?

Это он подумал, но спрашивать не стал. Сейчас было не время. Да и вообще, у него к ней еще очень много вопросов есть. И если начать сейчас что-либо спрашивать, потянется вся ниточка, а клубочек был не маленький. И сейчас ему точно не хотелось распутывать все узелки.